Теперь Мелита смогла рассмотреть игравших в траве чернокожих ребятишек.
А на склоне холма, среди цветущих деревьев, Мелита увидела дом, в котором, как она сразу догадалась, жили сами хозяева поместья. Двухэтажное здание из красного кирпича с черепичной крышей и верандой, окруженное пышным садом, возвышалось над другими постройками.
Они миновали арку, и граф направил лошадей к расположенной у веранды коновязи.
— Добро пожаловать в Весонн-де-Арбр! — сказал он негромко.
Мелита хотела выразить свое восхищение красотой поместья, но, прежде чем она смогла хоть что-то произнести, со стороны дома раздался крик, и Мелита увидела женщину, сбегавшую с веранды им навстречу.
— Этьен! — воскликнула она. — Я не ждала тебя!
Ей было, как показалось Мелите, лет тридцать семь — тридцать восемь. Двигалась она проворно, но была дородна и не отличалась красотой черт. Темные глаза смотрели жестко; желтоватое лицо обрамляли тусклые жидкие волосы, убранные, однако, в модную прическу с локонами по бокам.
Граф передал поводья груму и лишь потом ответил:
— Я привез мадемуазель Крэнлей.
— Я так и подумала, — сказала мадам Буассе изменившимся голосом, — когда посланный экипаж прибыл без нее.
Из этого разговора Мелите стало понятно, что, хотя граф и намеревался встретить гувернантку, приехать в поместье она должна была вместе со своими вещами в грузовом экипаже.
Мадам Буассе впервые взглянула на Мелиту, когда та вышла из коляски и поклонилась ей.
— Это вы — мисс Крэнлей? — сурово спросила она.
— Да, мадам.
— Но это невозможно! Вы слишком молоды, чтобы быть гувернанткой. Это просто смешно!
Выражение лица мадам Буассе напомнило Мелите мачеху. Девушка засомневалась, сможет ли она найти нужные слова для оправдания своей молодости.
— Ты, кажется, говорил, что леди Крэнлей нашла женщину подходящего для этой работы возраста, — обратилась мадам Буассе к графу.
— Я полагаю, дорогая моя Жозефина, что нам лучше поговорить об этом в доме, если это вообще стоит обсуждать, — примирительно ответил граф.
— Это обязательно следует обсудить, — резко сказала мадам Буассе и направилась в дом.
Мелита с любопытством озиралась по сторонам. Большая комната, в которую они вошли, служила гостиной, диваны и кресла здесь были обтянуты узорчатой шелковой тканью, стены пестрели множеством картин. Орнамент на стенах очень понравился Мелите, а севрский фарфор и столики времен Людовика XIV, придававшие комнате неповторимое изящество, и вовсе очаровали ее. Большие окна были без стекол, но с массивными деревянными ставнями, которые закрывались лишь при очень сильном ветре.
Мелите захотелось поделиться своими впечатлениями с графом, но гнев мадам Буассе был слишком очевиден. Она выговаривала графу пронзительным от возмущения голосом:
— Неужели ты не понимаешь, Этьен, что приезд этой девочки смешон и нелеп? Как она может быть хорошей гyвepнaнткoй. Разве ее мы ждали.
— Я беседовал с мадемуазель Крэнлей, — ответил граф холодно, — она очень образованна и может заниматься с детьми гораздо старше Роз-Мари.
Мадам Буассе издала странный звук, вместивший в себя разочарование и раздражение одновременно, затем грубо сказала:
— Не могу понять, почему леди Крэнлей решила прислать нам столь юную особу. Она, должно быть, сумасшедшая!
— Леди Крэнлей — мачеха мадемуазель, — сказал граф, прежде чем Мелита успела что-то ответить, — и поскольку мадемуазель — дочь сэра Эдварда Крэнлея, юный возраст отнюдь не умаляет ее способностей.
Мадам Буассе враждебно оглядела Мелиту с ног до головы.
— Теперь я понимаю, Этьен, почему ты оказал нам честь своим приездом, — сказала она недобро.
Граф сделал вид, что не слышал ее замечания, и обратился К Мелите:
— Мне хотелось бы, мадемуазель, чтобы вы прошли наверх и познакомились с моей дочерью.
Бросив опасливый взгляд на мадам Буассе, Мелита вслед за графом вышла из гостиной и оказалась в холле, откуда резная деревянная лестница вела на второй этаж.
Ступени не были покрыты ковром, и Мелите показалось, что, пока они поднимались, оставив мадам Буассе молча наблюдать за ними снизу, шаги их звучали неестественно громко. Только оказавшись наверху, Мелита осмелилась тихо произнести:
— Моя мачеха поступила нехорошо, не сообщив вам правду обо мне. Вы могли бы написать, чтобы я не приезжала.
— Разве вы не поняли, что я очень рад вашему приезду, — возразил граф. — И я уверен, что Роз-Мари будет довольна.
Они дошли до конца коридора, и граф открыл дверь в большую комнату, которая, как показалось Мелите, была вся заставлена всевозможными дорогими игрушками. Здесь были куклы и плюшевые медведи, мячи, кубики и скакалки, искусно сделанный кукольный дом и, конечно же, лошадь-качалка. За столом сидела маленькая девочка, которую кормила темнокожая служанка. Взглянув на стоявших в дверях, она вскрикнула от радости:
— Папа! Папа!
Девочка вскочила со стула и бросилась к отцу. Он подхватил ее на руки, и она принялась целовать его так исступленно, как будто боялась, что никогда больше не увидит.
— Ты вернулся! — бормотала она между поцелуями. — Ты вернулся, папа!
— Да, я вернулся, — ответил граф, — и кое-кого привез специально для тебя, и я знаю, что этот «кто-то» тебе очень понравится.
Не выпуская из объятий отца, она посмотрела на Мелиту. Девочка оказалась очень хорошенькой шатенкой с карими глазами.
— Кто это? — спросила она.
— Это мадемуазель Крэнлей — она будет заниматься с тобой, Роз-Мари, и научит многим вещам, которые тебе следует знать.
— Это та самая гувернантка, о которой мне говорила кузина Жозефина?
— Да, это гувернантка, — подтвердил граф.
— Но кузина Жозефина сказала, что она будет старая и очень строгая и будет заставлять меня делать то, что мне не нравится.
— Скоро ты поймешь, что мадемуазель научит тебя многим интересным и новым вещам, о которых ты никогда и не слышала, — пообещал граф.
Мелита улыбнулась мрачно взиравшей на нее девочке. Граф, по-прежнему державший Роз-Мари на руках, переглянулся с негритянкой, поднявшейся из-за стола, где они с девочкой до этого пили чай.
— Как ты, Эжени? — спросил он.
— Хорошо, мастер, спасибо вам.
— Вот и славно! Я хочу, Эжени, чтобы ты помогла мадемуазель Крэнлей и все ей здесь показала.
— Я помогаю мадемуазель, — ответила Эжени и посмотрела на Мелиту.
— Большое вам спасибо, — сказала Мелита, — вы очень добры.
С этими словами она протянула негритянке руку. На секунду замерев от изумления, Эжени взяла руку Мелиты, одновременно сделав реверанс.
