— Дам еще столько же, когда вернусь. — Кэтлин приложила ладонь к влажной шее жеребца, затем передала поводья рыбаку.
Конь переступил ногами, косясь черными круглыми глазами на незнакомца. Мужчина предусмотрительно сделал шаг назад.
— Если я не вернусь, отведите его в замок Клонмур за дополнительную плату, конечно. Девочка по имени Бригитта, позаботится об этом.
Кэтлин бросила последний взгляд на жеребца, затем отправилась пешком в Голуэй. Спустя некоторое время, истратив еще несколько шиллингов, она подъехала на лодке к фрегату в бухте Голуэй. Спрятав волосы и лицо под капюшон туники, она надеялась, что ее примут за одинокого рыбака.
Только она успела зажечь первый сосновый факел, как услышала какой-то глухой звук. Спущенный с корабля крюк вцепился в корпус лодки, разрывая кожу, в то время, как два моряка натянули веревку.
Испугавшись, Кэтлин набросилась на толстую веревку с ножом. Однако, в течение нескольких секунд налетела толпа круглоголовых, втянув ее наверх по веревочной лестнице и доставив на палубу фрегата.
Прибежал Титус Хаммерсмит. Он схватил Кэтлин за руку, впившись в нее своими толстыми пальцами. Пытаясь вырваться, она сделала резкое движение, и ее накидка упала.
— Ну и ну, — медленно произнес он, смакуя каждое слово. — Сама Кэтлин из Клонмура нанесла нам визит.
— Как долго возятся с якорем, — прошептал голос за спиной Весли.
— Закрой пасть, Том Генди, — прорычал Рори. — Звуки хорошо разносятся по воде.
Весли заскрежетал зубами. Он слышал ржание жеребцов, привязанных на берегу. Ошалев от полученной на острове свободы, лошади превратили их поимку в изнурительное дело.
Руки Весли опустились на бедра, он нащупал спрятанный нож.
— Проверьте, надежно ли спрятано ваше оружие, — напомнил он мужчинам. — Если мы возбудим у них подозрения, плохи наши дела.
Рори переступил с ноги на ногу.
— Да, но мне не нравится ощущать булаву возле нежных частей моего тела.
Том Генди передернул плечами, морщась от боли, вызываемой тугими кожаными завязками, которыми к его спине был прикреплен арбалет.
Звеня тяжелыми цепями, в воду опустился трап с фрегата.
Затем, сверкающий своей ливреей и окруженный двумя вооруженными стражниками, на верхней палубе появился Титус Хаммерсмит. Знаменитые кудри круглоголового развевались в оранжевом свете заходящего солнца. Триумф светился на его красивом жестоком лице.
В Весли поднялось желание наброситься на него, но он заставил себя приветственно помахать рукой.
— Хорошо сработано, мистер Хокинс, — крикнул Хаммерсмит, разглядывая норовистых лошадей. — Я знаю, что вы сделаете невозможное для Английской республики.
— С великим удовольствием. — Весли выдавил улыбку.
Хаммерсмит обвел взглядом сгрудившихся ирландцев.
— Вас так много, — отметил он. Весли пожал плечами.
— Эти странствующие ирландцы не такие умелые, как Фианна. Я собрал их, чтобы переправить лошадей.
— Тогда начинайте, — велел Хаммерсмит. Каждый ирландец оседлал одного коня, проклиная кусающихся и становящихся на дыбы полудиких жеребцов. Других лошадей взяли за уздечки и вели вброд до тех пор, пока не стало глубоко, и они не поплыли. Вода Атлантики обжигала холодом тело Весли, но он не обращал внимания на это неудобство, стараясь быстрее подплыть точно к трапу.
Копыта лошади ударились о скрытую под водой часть трапа, затем животное неуклюже поднялось по широкому скату. Запах коней и соленой воды наполнил воздух. Вода стекала по груди Весли. Он спешился и втащил на веревке тех лошадей, которых вел.
Солдаты ждали их, чтобы отвести животных в трюм. Взбудораженная шумом пегая лошадь напугала своим злобным оскалом стоящего рядом англичанина.
— Лошади норовистые, — пояснил Весли, протягивая Тому руку и помогая маленькому человеку забраться на трап. — Это из-за того, что они провели на свободе всю весну. Лучше было бы, если бы вы закрыли им глаза, чтобы отвести в стойла.
Сердито переругиваясь, солдаты потребовали тряпок, чтобы завязать глаза беспокойным лошадям. Каждая минута была мучительным ожиданием для Весли, когда он помогал завести на борт остальных животных. Рори подплыл последним и с трудом забрался на плот, цепи которого угрожающе скрипнули под тяжестью воина и трех лошадей.
Их глаза встретились, и Весли едва заметно кивнул. Рори вытащил из-за ремня испанский стилет и ткнул острым лезвием в крестец последней лошади.
Лошадиное ржание раскололо воздух. Паника этого коня передалась другим, и за несколько секунд трюм заходил ходуном от взбесившихся животных и орущих солдат.
Выбравшись из коновязи, Весли по нескольким лестницам взбежал на верхнюю палубу, где стоял Хаммерсмит.
Капитан круглоголовых обернулся на звук хлюпающих шагов Весли. Хитрое выражение засветилось в его глазах. Это были глаза шахматиста, готового объявить шах и мат.
Холодок мрачного предчувствия прошел по спине у Весли. Игнорируя его, он сделал прыжок вперед. Быстрый, как молния, он выбросил руку и вцепился в горло Хаммерсмита.
Толпа солдат бросилась к ним. Весли узнал среди них Ледимена.
— Не подходите, — выкрикнул Весли, — или ваш командующий вымоет палубу своей кровью.
Стража остановилась с обнаженными мечами. Задыхаясь от испуга и гневно ругаясь, Хаммерсмит всадил локоть под ребра Весли. Тот прижал острие ножа к горлу Хаммерсмита как раз над местом, где кончалась пластина латного воротника. В том самом месте, где когда-то веревка Тибурна обожгла самого Весли Хокинса.
— Прекратите, — сказал он со спокойной решительностью, — я не потерплю этого.
Хаммерсмит застыл в неподвижности. — Я думаю, мы выслушаем требования мистера Хокинса, — он держался с превосходным хладнокровием, но легкое дрожание голоса выдавало страх.
Не забывая о сильном теле пленника, Весли крепко держал стальной нож.
— Я хочу, чтобы вы выполнили несколько простых указаний, капитан. Прежде всего, эвакуируйте всех с корабля. Затем молитесь Богу, чтобы я не убил вас, пока мы будем отплывать с нашими лошадьми.
— Плыть? Вы собираетесь оставить нас на этом острове?
— Не вас, ваших людей, которые скоро станут такими же дикими и мускулистыми, как эти лошади. Это может принести пользу привыкшим к комфорту ублюдкам. Но вы, мой друг, поедете со мной в Клонмур и останетесь там до тех пор, пока Кромвель не выполнит моих требований.
Застывший, как каменная колонна, Хаммерсмит спросил:
— Но почему? Ради Бога, Весли, ведь вы же англичанин.
— Нет! — Весли возвысил голос, перекрыв им стук копыт и ругань людей. Правда открылась его сердцу. — Я англичанин лишь по рождению, а не по убеждениям.
