Нора Робертс - Орудие ведьмы – любовь

– Именем Сорки я обличаю тебя. Именем Дайти я обличаю тебя. Собственным именем я обличаю тебя, ибо я – Финбар Бэрк и я тебя знаю.

Когда тьма проникла в него, душу его чуть не разнесло на части. Тьма тянула его и тянула, с невероятной силой. Рвала и рвала из него душу. Но он держался упорно. Не поддавался и все время смотрел на Брэнну. Тянулся к ее свету.

– Его имя – Кернунн. – Он швырнул красный камень Коннору. – Кернунн. Убей его! Быстрей! Я не смогу его долго держать. Унеси ее! – Теперь он призывал Бойла. Дыхание его сбилось. – Унесите Миру!

– Ты должен его отпустить! – крикнула Брэнна. По ее лицу ручьем текли слезы. – Фин, выпусти его, иди к нам!

– Нельзя. Уйдет в землю, вглубь, тогда нам его опять не достать. Я могу его держать, но недолго. Делай что положено – ради всех, ради меня. Если любишь меня, Брэнна, освободи меня! Во имя всего святого – освободи меня!

Для пущей уверенности он направил силу к Коннору, выхватил из его руки камень и запустил в котел. Взметнулось ослепительно-белое пламя, и он сам выкрикнул имя.

– Прикончи его!

– Он же страдает, – прошептала Тейган где-то рядом с Брэнной. – Хватит с него. Дай ему покой!

Брэнна, глотая слезы, выкрикнула имя демона и швырнула флакон с ядом.

Чернее черного, гуще дегтя. Под напором этой струи на волю вырвались душераздирающие, безысходные рыдания, низкие гортанные стоны. И вместе с ними – тысячи голосов, пронзительно кричащих на неведомых языках.

Она почувствовала его, и в следующий миг свет воспылал еще ярче, и даже котел оказался объят белым пламенем. И поляна, и небо – весь мир был охвачен белым огнем.

Она услышала, как треснул камень и стал рассыпаться на куски с таким звуком, словно какой-то великан швырял огромные деревья, и земля заходила ходуном, как штормовое море.

И она почувствовала, что демон мертв. На какой-то миг ей даже показалось, что она тоже умерла.

Она упала на колени, лишенная сил, света, дыхания.

«Будет кровь, и будет смерть, – вспомнила она. – Кровь и смерть».

Она вскочила и побежала, увидев, что Фин, неподвижный, бледный как смерть, окровавленный, лежит ничком на кучке черного пепла в том месте, где еще недавно был Кэвон и то, что его породило.

– Геката, Бригид, Морриган[17], все богини, прошу вас, явите милосердие! Не забирайте его! – Она положила его голову себе на колени. – Возьмите у меня все, заберите всю мою силу, только не забирайте его жизнь. Молю вас, не забирайте его жизнь!

Она подняла лицо к небу, все еще озаренному белым огнем, и обратила свою колдовскую силу ко всем, кто мог ее слышать.

– Заберите все, что хотите, все, что вам нужно, но только не его жизнь!

По щекам Брэнны катились теплые слезы и капали на обожженную кожу Фина.

– Сорка! – молилась она. – Мать матерей! Исправь свою ошибку. Спаси его жизнь!

– Т-ш-ш-ш… – Пальцы Фина в ее ладони шевельнулись. – Я не умер. Я здесь.

– Ты живой…

И мгновенно все в мире вновь стало на свои места, земля успокоилась, а огонь в небесах утих.

– Как ты… Неважно. Ты живой! – Она покрывала поцелуями его лицо, его волосы. – О боже, у тебя кровь, ты весь в крови! Лежи тихо. Тихонько, любовь моя. Помоги мне, – повернулась она к своей тезке из далекого прошлого. – Пожалуйста, Брэнног!

– Конечно, помогу. Вы в точности такие, как она говорила. – Брэнног встала на колени и наложила руки на рану в боку Фина, туда, где его рубаха и кожа были разодраны и обожжены. – Он вылитый мой Ойн.

– Что?

Брэнног сжала ей руку.

– У него лицо в точности как у моего любимого. И сердце – как у него. Как у мужчины моей жизни. Он никогда не принадлежал Кэвону, в главном – никогда. – Она посмотрела на Фина и коснулась губами его лба. – Ты принадлежишь мне, так же как и ей. Сейчас будет немного больно.

– Немного, – пробурчал Фин, стиснув зубы от пронзившей его боли.

– Смотри на меня. Смотри в меня, – ворковала над ним Брэнна.

– Не стану. Тебе это ни к чему. Это моя боль. А что остальные?

– Ими уже занимаются. Ну тебя в черту, Финбар, я же подумала, что убила тебя! Сколько же из тебя крови натекло! И рубаха до сих пор дымится. – Взмахом руки она загасила теплящийся огонь. – Боже мой, ты же обгорел до мяса! Коннор!

– Иду. – Слегка прихрамывая, тот смахнул с лица кровавый пот. – Мира с Бойлом идут на поправку, хотя… И досталось же ей! Один или два удара – прямо наповал. Тем не менее… Господи, Фин, ты только взгляни, что ты с собой сделал!

Он взял голову друга обеими руками, поднапрягся и проник в его мысли и его боль.

– О черт! – прошептал Коннор.

К ним присоединились остальные, и все равно минуты тянулись как столетия. Пока длился процесс врачевания, Коннор и Фин взмокли от пота, выбились из сил, запыхались. Сейчас оба были охвачены дрожью.

– Он поправится. – Тейган погладила Брэнну по локтю. – Вы с моей сестрой – искусные целительницы. Немного отдохнет, примет укрепляющего зелья – и все будет в порядке.

– Да, спасибо тебе. И тебе спасибо. – Она прижалась щекой к плечу брата. – Спасибо.

– Он и мой тоже!

– Он наш, – поправил Эймон. – Мы вернулись домой. Мы поучаствовали в уничтожении Кэвона. Но он сыграл в этом куда более важную роль. Так что ты наш, Финбар Бэрк, хоть ты и носишь знак Кэвона.

– Больше – нет, – взволнованно прошептала Тейган. – Кэвона заклеймила я, когда запустила в него камень. А наша мама заклеймила весь его род – и всех, кто пошел от него. А теперь я думаю, что она и свет сняли с него это проклятье. Потому что это не Кэвона метка.

– О чем это ты? – встрепенулся Фин. Он изогнулся посмотреть и увидел, что на плече, на том месте, где с восемнадцати лет он носил отметину колдуна, теперь красуется кельтский тройной узел, узор из трех переплетенных петель.

Знак трех.

И это ошеломило и потрясло его сильнее, чем пламя ядовитого зелья, сильнее, чем ослепительный белый огонь.

– Клеймо исчезло. – Фин потрогал злополучное место и не почувствовал никакой боли, никакой тьмы, никакой подспудной тяги во тьму. – Я от него освободился. Освободился!

– Ты был готов отдать жизнь. Пролить кровь, – поняла Брэнна. Глаза ее светились от радости. – Пятно исчезло благодаря твоей готовности к самопожертвованию. Ты сам снял с себя заклятие, Фин!

Она накрыла его руку своей, поверх знака трех.

– Ты сам себя спас. И, наверное, дух Сорки тебе помог. Ты спас нас всех.

– Другие тоже немножко поучаствовали, – оскорбился Коннор. Но улыбнулся Фину. – Красивый знак! Я уже подумываю, не сделать ли нам всем такую же татуировку – за компанию.

– А что, мне нравится, – объявила Мира, утирая слезы.

– Сейчас не о татушках надо думать. – Бойл подал Фину руку. – А ну-ка, поднимайся. – Он схватил друга за обе руки, поставил на землю и крепко обнял. – С возвращением!