— Но почему, Киприан?! Почему я должна выбирать? Почему мы не можем уладить наши разногласия и стать одной счастливой семьей?..
— Это невозможно, — прервал ее Киприан. Он отвел глаза от ее лица, и, проследив за его взглядом, Элиза поняла, что он смотрит на ее дядю — своего так долго отсутствовавшего отца. Тот стоял за спиной Обри, положив руки на плечи мальчика. Они были так похожи в этот момент, что только слепой не признал бы в них отца и сына. Для Киприана, тут же поняла Элиза, эта картина была все равно что удар острым ножом в сердце.
Тихонько выругавшись, она схватила Киприана за рубашку и заставила его повернуться к ней.
— Я пришла к тебе, Киприан. Отбросила свою гордость и пришла. Почему бы тебе не сделать для меня то же самое? — Элиза прерывисто вздохнула, не отрывая взгляда от сердитых глаз Киприана. — Я уеду сейчас с моим отцом, но только в гостиницу, в Лайм-Риджис. Приму ванну, немного посплю, скажу маме, что со мной все в порядке. Но я буду ждать тебя к обеду. Мы пообедаем вместе: ты, я и мои родители. Слышишь? Вместе!
Долгие минуты они смотрели друг на друга, и, несмотря на железное самообладание Киприана, Элиза прекрасно видела, какие чувства кипят в его душе. Здесь был гнев, потому что ему хотелось бы, чтобы она отреклась от всех тут же, на месте, и без всякой оглядки на кого бы то ни было выбрала его. Здесь был и страх, что она предпочтет выбрать свою семью и отвергнутым окажется он. Но больше всего было боли, той боли, о которой Ксавье пытался рассказать Элизе еще в самый первый день на борту «Хамелеона». Отец Киприана предпочел свою законную семью незаконной. В результате Киприан знал только один выбор: или — или, не оставляющий места для компромисса.
Но в сердце Элизы было достаточно места для всех. Надо было только убедить в этом Киприана.
— Я люблю тебя, Киприан. Но я люблю и своих родных. Я не собираюсь отказываться ни от кого из вас. А ты не отказывайся от меня, слышишь? — Она потянула его за рубашку, так что ему пришлось наклониться к ней, и, привстав на цыпочки, одарила его быстрым, весьма целомудренным поцелуем. На дворе кто-то громко выругался, но Элиза не обратила на это никакого внимания. — Приходи обедать с нами в гостиницу, Киприан. Не разочаруй меня.
Нервно разгладив смятый перед его рубашки, Элиза отступила, повернулась и двинулась навстречу простертым рукам отца.
— Сейчас же увози ее домой, подальше от влияния этого субъекта! Увози, пока не поздно, и моли бога, чтобы Джонстон все еще захотел взять ее в жены.
Глаза Элизы метали молнии. Когда отец запихнул ее в свою карету, она была в таком смятении, что ничего вокруг не замечала, иначе непременно настояла бы на том, чтобы ехать с братьями. Когда Элиза поняла свою ошибку, карета уже тронулась. Последнее распоряжение дяди, отданное не терпящим возражений тоном, переполнило чашу ее терпения.
— Я не хочу, чтобы вы говорили обо мне так, как будто меня здесь нет, дядя Ллойд, — взорвалась она. — К вашему сведению, я не собираюсь возвращаться в Лондон, пока не буду к этому готова. И у меня нет ни малейшего желания, чтобы Майкл Джонстон взял меня в жены, как вы выражаетесь, невзирая на то, что он обо мне теперь думает.
— Я и не говорил о Лондоне, — отрубил Ллойд Хэбертон. — После этой скандальной истории тебе остается только уехать в деревню и надеяться, что какой-нибудь добросердечный местный житель не посмотрит на твое прошлое и все-таки сделает тебе предложение.
Этот жестокий удар попал в цель. У Элизы перехватило дыхание, и на какой-то миг ей стало страшно. Что, если Киприан не придет?.. Она тут же овладела собой.
— Разве вы поступили так же после вашей скандальной истории? Уехали в деревню и женились на местной жительнице?
— Элиза! — укоризненно воскликнул Джеральд Фороугуд.
Девушка повернулась к отцу:
— Никто из вас почему-то даже не вспоминает о том, что Киприан — сын дяди Ллойда! Можете называть его ублюдком дяди Ллойда, если хотите, — Элиза бросила сердитый взгляд на разъяренное лицо дяди, — но факт остается фактом: вы, дядя, бросили его мать и, следовательно, бросили его. Наша семья достаточно жестоко обошлась с Киприаном. Я не совершу новой жестокости. Я его не брошу.
— Но я не знал, что у нее родился сын! — возопил Ллойд Хэбертон. Тут он, спохватившись, посмотрел на Обри, который тихо сидел в уголке кареты, весь обратившись в слух, и внимательно наблюдал за словесной баталией взрослых. — Не думаю, что нам подобает сейчас говорить на эту тему.
Элиза не обратила на последние слова дяди никакого внимания.
— А что бы вы сделали, если бы знали? — спросила она, наклонившись вперед и буквально пригвоздив сэра Ллойда взглядом к стенке кареты, несущейся во весь опор к Лайм-Риджису. — Как вы тогда поступили бы с Сибил? Женились бы на ней?
— Я… Нет, конечно… Я был помолвлен с Джудит. Я не мог нарушить свое слово, — словно оправдываясь, забормотал сэр Ллойд.
— Вы уже были помолвлены с тетей Джудит? Значит, вы совершили двойное предательство! А Сибил, даже с ребенком, вы намеревались бросить с самого начала?! — Потрясенная, Элиза откинулась на спинку сиденья.
— Папа! — раздался вдруг голос Обри. — Это правда?
Взгляд сэра Ллойда метнулся от племянницы к сыну:
— Нет, нет, сын. Я… я бы их обеспечил. Купил бы им дом. Помог бы дать ребенку образование.
— Может быть, вам стоило бы сказать Киприану об этом? — сухо предложила Элиза.
— Это ничего не изменит! — рявкнул сэр Ллойд. — Слишком поздно. Стало поздно с той самой минуты, когда он похитил Обри. Пусть он вернул мне сына, но у него мои деньги. — Он задохнулся. — Мои деньги! — Сэр Ллойд замолотил кулаком в крышу кареты. — Кучер! Стой! Поворачивай назад! Мы должны вернуть мои деньги!
— Киприан тоже ваш сын! — гневно крикнула Элиза. — Деньги вам дороже сына, которого вы зачали! Я просто удивляюсь, как это вы согласились заплатить выкуп за Обри! И вы даже не хотите признать, что, если бы не Киприан, Обри, может быть, до сих пор был бы калекой. — Повернувшись к Обри, Элиза язвительно добавила: — Запомни, кузен, как дорого твой отец ценит своих детей!
— Ты не права, Элиза! — горячо возразил мальчик. — Папа и мама были так счастливы, когда увидели меня — увидели, как я сам, без посторонней помощи, иду к ним. Они даже заплакали от радости, честное слово!
Элиза чуть не топнула ногой от досады. «На чьей же ты стороне?» — подумала она, сердито глядя на кузена.
Потом она увидела, как посмотрел на сына дядя Ллойд, как его глаза опустились на миг к ногам Обри, потом поднялись к мальчишеской физиономии, сияющей невиннейшей улыбкой. Он уже собирался снова постучать в крышу кареты, но застыл на месте с занесенным кулаком и раскрытым ртом, глядя на младшего сынишку с внезапным смущением. И сколько любви отразилось в глазах этого черствого дельца!
