Он понимающе кивнул.
– Я знаю. Я с радостью буду защищать ее от тех, кто сможет ее обидеть. Если она выйдет за меня замуж, я буду обожать ее всю жизнь.
Таня, убежденная в его искренности, мягко коснулась его руки:
– Умом Мелисса понимает, что ты не такой, как Уродливая Выдра, но она боится физической стороны замужества и боли, которую придется испытать при рождении ребенка, хотя она помогала мне в ту ночь, когда родился Охотник, и знала, как мы с Пантерой были счастливы. Со временем, если ты будешь терпелив, ты сможешь переубедить ее, Джастин. Она любит тебя, я уверена. Если только ей удастся преодолеть свои страхи, вы будете счастливы.
Он снова кивнул:
– Спасибо, Таня, что ты мне все объяснила. По крайней мере, теперь я знаю, чего она боится и почему. Я буду обращаться с ней нежно и не стану торопиться. Я заставлю ее понять, что она может положиться на меня.
– Я надеюсь на это, – ответила Таня, – ради вашего благополучия. Она может дать столько любви и сама заслуживает намного больше, чем жизнь до сих пор дала ей. Наполни ее мир радостью и любовью, Джастин, и я навсегда останусь перед тобой в долгу.
– Если она попросит, я достану для нее звезды с неба, – серьезно сказал он.
Они находились на ранчо больше недели, когда однажды утром к ним подъехала верхом на лошади темноволосая девушка. Таня с Адамом были в конюшне, показывая Охотнику нового жеребенка. Они слышали, как девушка спрашивала у одного из рабочих, где найти Адама.
Несколькими минутами позже она вбежала, очертя голову, прямо в конюшню, резко остановилась только для того, чтобы привыкнуть к тусклому свету. Заметив Адама, она бросилась прямо к нему в объятия.
– О, Адам! Ты дома! – пронзительно закричала она. – Мне кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я видела тебя в последний раз.
Она слегка отпрянула от него и с укором посмотрела на Адама своими карими чувственными глазами.
– Тебя не было больше трех лет, – бранилась она. – Мне туго пришлось, сдерживая ухаживания Стюарта Хэммонда, но я ждала тебя, как обещала.
Таня стояла в стороне и не знала, то ли ей возмущаться этой напористой красавицей, то ли забавляться ее расстроенным видом. Было видно, что Адам удивился неожиданному появлению своей приятельницы.
– Что… – начал он, потом его глаза расширились, с изумлением он узнал ее. – Пру? Маленькая Пруденс Варне? – спросил он. – Господи, Сверчок! Как ты выросла!
Лицо девушки залилось румянцем.
– Конечно, глупый! Мне уже шестнадцать лет, и мы можем пожениться. Когда я спрашивала тебя об этом раньше, ты говорил, что мне нужно еще немного подрасти.
Таня еле сдерживала смех, глядя на сбитого с толку Адама.
Адам не успел ничего ответить, как Пруденс отскочила и начала кружиться вокруг него, показывая свою безупречную фигуру.
– Вот так! – дерзко заявила она. – Сам можешь посмотреть, что я уже выросла!
– Конечно, выросла, – согласился Адам, и на его губах заиграла улыбка. – Но, Сверчок…
– Вот теперь другое дело, – перебила его Пруденс. – Как только мы поженимся, ты перестанешь называть меня Сверчком, разве что когда никто не слышит. Такое обращение подходит для малолетних, но не для меня. Почему ты всегда так меня называешь?
– Вероятно, потому, что ты всегда стрекочешь, перебиваешь, когда кто-либо хочет с тобой поговорить, и постоянно суетишься, – сухо объяснил он.
На минуту сбитая с толку Пруденс нахмурилась.
– О, – пробормотала она. – Ну да, полагаю, мне придется научиться этого не делать.
Таня подняла бровь и посмотрела в сторону Адама. Он изумленно поднял брови и улыбнулся. Он молча умолял ее помочь, но Танин взгляд говорил о том, что это его дело.
Пруденс перехватила его взгляд, последовала за ним и, наконец, заметила Таню и Охотника.
– О, привет! – сказала она, ни капли не смутившись, что кто-то стал свидетелем ее дерзкого поведения. – Кто ты? Это твой маленький сын? Он симпатичный.
Таня улыбнулась, не зная, на какой вопрос прежде отвечать:
– Спасибо. Да, он мой сын. Я – Таня Мартин.
Глаза Пруденс расширились.
– Мне кажется, я о тебе слышала. Разве ты не одна из тех женщин, что некоторое время жили среди индейцев? – спросила она в лоб.
– Слухи быстро распространяются, – заметила Таня.
Пруденс пожала плечами:
– Это маленький город. С тех пор как мы выползли из-под снега и смогли добраться в город, я искала тебя в церкви.
– Я не ходила в церковь.
– Мне хотелось знать, как ты выглядишь. Все очень интересовались тобой, – простодушно призналась Пруденс. – Ты действительно была замужем за индейцем?
– Да.
– А я представляла тебя совсем другой.
Пруденс оценивающе смотрела на Таню. Та не знала, обижаться ли ей, или веселиться.
– А какой ты меня представляла? – проявила любопытство Таня.
– Полагаю, какой-то дикой. Тощей, запачканной, избитой.
– Униженной? Несчастной? – Предлагала дальше вместо ответа Таня, стараясь не выдавать своего веселья.
Пруденс кивнула:
– Там действительно было ужасно? Он бил тебя?
– Один раз, – призналась Таня и украдкой перевела взгляд на Адама, который тоже посмотрел на нее.
С минуту Пруденс обдумывала ее ответ.
– Один раз? Что ты сделала?
– Пыталась убежать.
– Потом ты снова пыталась?
– Нет.
– Наверное, ты скоро научилась делать так, как он хочет, – решила Пруденс.
Громкий хохот Адама разлетелся по всей конюшне.
– В основном, – ответила Таня, быстро взглянув на Адама.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Пруденс.
– Я в гостях у Адама.
– Я хотел, чтобы она познакомилась с мамой, – вставил слово Адам.
– Зачем? – Пруденс сморщила лоб, теряясь в догадках.
Адам вздохнул:
– Ну, Сверчок, понимаешь, я не думал, что ты говорила серьезно насчет того, что будешь меня ждать. Мне казалось, что ты уже давно подвела какого-нибудь молодого обожателя к алтарю. Когда я познакомился с Таней, я решил, что она именно та женщина, которая мне нужна.
Наступила тишина. Наконец Пруденс вздохнула жизнерадостно, так, как это бывает у молодых:
– Пропади все пропадом! Ладно, я полагаю, это обрадует Стью. Он уже почти восемь месяцев не дает мне прохода и просит выйти за него замуж, и мама все время толкает меня к нему. Она даже перестала выслеживать нас, когда мы сидим на веранде по вечерам, она постоянно готовит свои любимые блюда и приглашает его на обед.
– Понятно, что чувствует мама к нему и что чувствует он к тебе. А какие у тебя к нему чувства? – осторожно спросила Таня. Ей не хотелось как-то обидеть брюнетку.
– О, Стью замечательный! Он симпатичный, трудолюбивый и меня обожает. Понимаешь, в нем нет ничего плохого. Все дело во мне. Я еще с пеленок положила глаз на Адама. – Пруденс лукаво улыбнулась. – Стью даже не догадывается, с кем будет иметь дело, если я наконец соглашусь выйти за него.
