Весь день она готовила еду, довольная, что не надо думать ни о чем другом. Розелль уложила Адама спать после ленча. Морган тоже отдохнула, пока в доме было тихо. И опять хлопотала в кухне до тех пор, пока не пришло время мыться и переодеваться к обеду. Розелль нянчилась с Адамом.
Из дальнего угла шкафа она достала платье, которое очень редко надевала раньше. Оно было простого покроя, темно-желтое, с золотистым отливом, с бежевой вышивкой – крошечные розочки – у выреза платья. Именно из-за этого выреза она редко его надевала. Он открывал грудь чуть не до самых розовых сосков. Морган сказала себе, что соскучилась по этому платью. Потом она надушила запястья, за ушами и глубокую ложбинку на груди.
Пришла Кэрол, чтобы навести порядок в комнате.
– Ох, какая вы сегодня красивая, миссис Колтер, – робко сказала девушка. – Вы очень понравитесь мистеру Блейку.
– Мистер Блейк… – и Морган оборвала себя на полуслове.
– Какие-нибудь еще дела будут сегодня, мэм?
– Нет, Кэрол. Можешь идти домой. Передай привет от меня родителям и захвати им сдобного хлеба.
– Спасибо, мэм, – она уже повернулась, чтобы уйти, но в открытую дверь увидела Сета. Он заговорщицки приложил палец к губам. Кэрол очень нравился мистер Блейк, который всегда находил для нее шутку. Она вышла и прикрыла за собой дверь.
Стоя у зеркала, Морган услышала за спиной шаги.
– Да нет, мне больше ничего не нужно, – и осеклась, почувствовав на шее его губы. Она закрыла глаза, но снова их быстро открыла.
– Что здесь тебе надо?
Сет лениво улыбнулся и вытянулся на ее постели. Покрытая кружевным покрывалом, она казалась такой маленькой под его огромным, красивым телом.
– Я тоже живу в этом доме, ты забыла?
– Я надеюсь, ты понимаешь, что это не твоя комната. Хочу тебе напомнить, что и ранчо принадлежит мне.
– Mi querida, не спорь со мной. Я с нетерпением жду обеда. Розелль сказала, что ты целый день стряпала и приготовила что-то очень вкусное. – Глаза его смеялись.
– Вовсе нет! Я люблю готовить, поэтому кое-что и приготовила сегодня. – Она отвернулась, глубоко вздохнула и снова повернулась к нему. – И будь так добр, убирайся с моей постели и из моей комнаты.
Он слегка пошевелился, словно испытывал мягкость постели.
– Тебе здесь хорошо спится или кровать слишком широка для одного человека?
– Сет Колтер! Убирайся отсюда! – И она двинулась к нему, но Сет раскрыл объятия, и она отступила.
Он сел на кровати, перекинув ноги через спинку.
– А это платье тебе тоже Терон купил?
Морган увидела, что он слегка нахмурился, и сразу же возликовала.
– Да. Тебе нравится? – И она слегка наклонилась так, что грудь почти совсем выскользнула из выреза. – Как странно, что ты только сейчас заметил мое платье. Мужчины, как правило, обращают на него внимание сразу же.
«Бесенок пытается возбудить мою ревность», – подумал Сет. И улыбнулся. Его глаза впивались в ее тело.
– Дело в том, что, когда я на тебя смотрю, женушка, я тебя вижу обычно безо всего, только с лентой в волосах. Поэтому я и не сразу замечаю, что на тебе надето.
– Ах ты…
– Если ты чем-нибудь бросишь в меня, придется тебя приструнить. А сейчас пойдем обедать.
Сет сидел напротив Морган. Она не желала с ним разговаривать. Они уже съели суп, и Мартин вышел, чтобы подать второе блюдо.
– Мартин заподозрит что-нибудь неладное, если ты вот так будешь молчать. Он решит, что у нас любовная размолвка. – И громко проговорил: – Расскажите, миссис Колтер, о вашем путешествии в Сан-Франциско.
Она улыбнулась:
– По дороге я познакомилась с интересными людьми. Среди них были и джентльмены. – Она с нажимом произнесла последнее слово.
Сет остался серьезен:
– А вы помните Чарли Фаррела?
– Вот забавно! Как раз сегодня вечером я вспоминала о Чарли. Но мистер Фаррел не относится к числу мужчин, о которых вспоминаешь слишком часто. Мы с Тероном много потрудились для его жены. Приятная женщина, но с таким ужасным вкусом, что представить себе трудно.
– Ну а что сам Фаррел? Вы его знали?
– Больше, чем хотелось бы. Терону несколько раз приходилось спасать меня от его жадных объятий. Наконец он вынужден был ему заявить, что, если он не прекратит уделять мне такое внимание, мы больше не переступим порога его дома. По-моему, Терон также пригрозил обо всем рассказать ею жене. А Чарли ее смертельно боялся. – Морган отпила глоток вина. – А вы где с ним встречались?
Сет устремил взгляд в тарелку.
– Да за кружкой пива. Я, в сущности, с ним не знаком.
Морган не понимала, почему он вдруг стал так серьезен. Ведь если кого нельзя принимать всерьез, так это Чарли Фаррела.
Мартин унес тарелки после последней перемены.
– Это был настоящий пир, – сказал Сет. – Мне все казалось, что я никак не смогу наесться.
– Ну уж кто может, так это вы. В жизни не видела, чтобы столько ели. Он ухмыльнулся:
– Я ведь расту, и мне нужны силы.
– Мартин, мы будем пить кофе в саду, если вы не возражаете, мистер Блейк.
Они вышли в сад и стояли молча, слушая ночные голоса Нью-Мехико. Где-то неподалеку завывали койоты. Сет подошел к небольшому бассейну.
– Как приятно мне быть здесь с тобой, Морган. Можно подумать, что Гордон намеренно уехал и оставил нас вдвоем.
Морган, как ни странно, подумала о том же.
– А ты помнишь те дни, что мы провели в каньоне, среди развалин индейской деревни?
– Нет.
Он испуганно обернулся, но потом рассмеялся:
– Ну почему бы тебе не подойти ко мне и не позволить себя поцеловать?
– Прекрати это, Сет, или я уйду в дом. С прошлым покончено, и мы теперь только… знакомые.
– Хорошо. Но знакомые могут стать друзьями. А друзья – любовниками.
– Сет, ты невозможный человек!
– Полагаю, ты хочешь этим сказать, что нам невозможно не любить друг друга. Ты когда-нибудь задавала себе вопрос, почему попросила жениться на тебе именно меня, а не других молодых людей, приглашенных к Синтии Фергюсон?
– Я услышала, что у тебя есть ранчо в Нью-Мехико.
Не могла ведь она признаться, что ей сразу и очень понравился его мускулистый торс! Она даже засмеялась при этой мысли.
Сет наклонил голову набок и как-то странно на нее посмотрел.
– Ладно, малютка, – и подошел к ней. – Наверное, пора спать.
Он положил ей руки на плечи, но она отшатнулась. Он привлек ее к себе, затем слегка поцеловал в щеку.
– Покойной ночи, жена моя.
Он разжал объятия и ушел. А она стояла и смотрела на то место, где он только что был. Какие у него дурные манеры! Он должен был проводить ее до дверей спальни, а не бросать одну в темном саду. Она сердито поднялась по лестнице. Дверь в его комнату была закрыта, в большом доме стояла тишина.
