Он удивленно приподнял бровь.
— Уверяю тебя, моя дорогая, сейчас у меня в голове нет ничего сложного.
— Мне бы очень хотелось, чтобы у тебя был хоть какой-то изъян! — неожиданно выпалила она.
Делани весело рассмеялся, а она не могла оторвать глаз от мускулов на его груди.
— Да, правда. Я похожа на один сплошной изъян, а ты… воплощенное совершенство!
— Нет, Чонси, я вовсе не совершенство. Ты прекрасно знаешь, что я далеко не безгрешен.
— А мне кажется, что именно я подвержена греховным соблазнам и все делаю не так, как надо.
— Нет, милая, это уже пройденный этап. Увидишь.
— Сейчас я похожа на какого-то маленького щенка!
— Ничего, я знаю, как вытащить тебя из этого грустного настроения и заставить улыбаться. Жизнь — чертовски странная штука. — Он задумался на мгновение, а потом тряхнул головой, отбрасывая неуместные мысли. Его глаза показались ей в эту минуту такими же золотистыми, как и все тело.
— Я не хочу возвращаться! — капризно промолвила она, облизав вдруг пересохшие губы. — Никогда.
Делани молча подошел к жене и присел рядом с ней на корточки.
— Клянусь, мы никогда не забудем это время, когда вернемся в свой дом. — Он протянул ей обе руки.
Чонси встала на колени перед ним.
— Я люблю тебя, Дел.
— Знаю, — шутливым тоном сказал он, — и все мое тело тоже знает.
Делани нежно обнял ее и притянул к себе, давая почувствовать свою восставшую плоть. Он слегка поглаживал ее спину и бедра.
Чонси обняла его за шею и подняла лицо. Он нежно поцеловал ее в губы — сначала едва коснувшись их, потом все настойчивее. Она ответила на поцелуй.
Чонси прижалась к нему, дразня своими набухшими сосками, и тихо стонала, закрыв глаза. Оторвавшись от его горячих губ, она осыпала поцелуями его грудь, живот, а потом опустилась ниже и прикоснулась кончиком языка к его возбужденной плоти.
Он резко дернулся и затаил дыхание.
— Чонси… — сдавленно простонал он.
Его пальцы погрузились в ее густые волосы и прижали ее голову к себе. Он чувствовал обволакивающее тепло ее рта и чуть не кричал от безудержной страсти. Боже, что она делает! Дрожащими руками он отодвинул ее от себя и тяжело вздохнул.
Чонси подняла глаза и посмотрела на мужа.
— Мне так нравится… — выдохнула она взволнованным от возбуждения голосом. — Твои ощущения и…
Делани прервал ее:
— Нет! Не надо больше, дорогая. Я не выдержу.
— А меня ты никогда не вынуждал сдерживаться.
— Это, — шепнул он с легкой улыбкой, — совсем другое дело.
Чонси обвила руками его шею.
— Пожалуйста.
Но Делани решил не торопить события и не причинять жене ненужной боли, хотя, конечно, ему хотелось забыть обо всем и броситься на нее. Его рука невольно оказалась между ее ног, и он почувствовал там приятную влагу.
— О Господи, — прошептал он, — обними меня, Чонси, и держись как можно крепче. — Он приподнял ее, посадил к себе на бедра и мгновенно вошел в нее.
Она вскрикнула от восторга и удивления.
— Тебе не больно?
— Нет, нет, — радостно шептала она, обрушив на него град поцелуев.
Делани закрыл глаза от наслаждения. Его переполняло необыкновенное тепло ее тела и совершенно невыразимое удовольствие близости.
— Упрись в мои руки, — мягко подсказал он ей. — Вот так. Потихоньку. Не напрягайся. Опусти руки. Я боюсь задеть твое плечо.
Чонси откинулась назад, выгнув дугой спину и выпятив вперед грудь. Делани осторожно опустил ее на постель и сам навис над ней, опершись на локти. Ее бедра двигались в такт его ритмичным движениям, глаза светились желанием. Он глухо стонал, уткнувшись ей в шею. Она сильнее сжала его бедрами, вызвав его неистовое возбуждение, желание слиться воедино с той, что в исступлении повторяла его имя, даря ему себя всю без остатка.
Вдруг Чонси задрожала и заплакала от переполняющих ее радости и восторга.
— Что с тобой, Чонси? — взволнованно спросил Делани. — Тебе больно?
Она уткнулась влажным от слез лицом в его грудь и крепко прижалась к нему.
— Чонси…
— Нет, нет, все прекрасно. Я просто не могу насладиться тобой.
Делани приподнялся на локтях и посмотрел в ее глаза.
— У тебя сейчас весьма горделивый вид. Чонси прижалась к нему бедрами.
— Я не позволю тебе оставить меня.
— Знаешь, я начинаю думать, что супружеская жизнь — не такая уж плохая вещь. В особенности, если жена почти каждую ночь сводит меня с ума.
— Самое интересное, что жена испытывает нечто подобное. Нет, Дел!
— Прости, дорогая. — Он настойчиво приподнялся и лег рядом с ней. — Дай мне время перегруппировать свои войска.
— Да, господин генерал. — Она погладила пальцами шершавую поверхность его щеки. — Дел, если бы Чатка… — она задумалась, подбирая нужные слова, — если бы он изнасиловал меня, что бы ты сделал? Ты ненавидел бы меня?
С его языка чуть не сорвалась едкая шутка насчет того, что она совсем еще молодая и глупая, но он сдержал себя, видя, что она вполне серьезна.
— Не понимаю, почему женщины всегда чувствуют себя виновными, когда оказываются жертвой насилия?
Чонси вздрогнула.
— Мне кажется, что я бы чувствовала себя… грязной и недостойной.
— Я слышал, что некоторые мужчины обвиняют женщин в том, что они оказались жертвами каких-то подонков, и даже отпускают пошлые шутки насчет того, что никогда не пойдут на поле, вспаханное другими мужчинами. Сэм Бреннан, например, всегда выражал удивление по поводу того, что я пустил в дом Лин, которая, как он считает, имела больше мужчин, чем у него пальцев на руках и ногах. Как будто у нее был свободный выбор! Для нее это было так ужасно, что она полностью пришла в себя только через несколько месяцев. Мужчины иногда ведут себя как грязные свиньи.
— Значит, ты не презирал бы меня?
— Конечно, нет. Скорее всего я винил бы себя за то, что не защитил тебя. А того подонка я бы убил без разговоров.
Чонси притихла на груди мужа и глубоко вздохнула.
— Но мне все-таки кажется, что это не совсем правильно, — сказала она через минуту. — Конечно, ты прав. Я сама это вижу сейчас. Если бы он изнасиловал меня, то это была бы не моя вина. Но я все же понимаю, почему мужчины так ведут себя. В конце концов если бы не они, то на свете не было бы никаких проституток. Или любовниц, — добавила она, хитро глядя на мужа.
Делани ухмыльнулся и слегка щелкнул пальцем по кончику ее носа.
— Ну и логика.
— Более того, — нахмурилась она, — что означает не ступать на поле, вспаханное другими? А женщины? Я, например, не хотела бы иметь ничего общего с мужчиной, который распахивает чужие поля.
— Уничтожен своей собственной метафорой.
