— Тебе нечего бояться, поверь мне.
— Я тебе верю. — Линдсей постаралась улыбнуться, чтобы убедить его.
Обняв ее, виконт проворно расстегнул ряд пуговок на спине, стянул платье с плечиков девушки и осторожно высвободил ее руки из рукавов. Она чуть приподнялась, чтобы он мог стащить платье, — и виконт одним движением откинул его в сторону.
На Линдсей оставалась лишь тончайшая белая рубашка, расшитая по подолу серебряными цветами, и белые атласные чулки с такими же серебряными цветами на щиколотках.
Схватив жену в объятия, Эдвард баюкал ее у себя на груди. — Никогда, ни за что больше не обижу тебя, Линдсей. Клянусь. И никому не позволю обидеть.
Он потянул подол рубашки вверх по прозрачным чулкам. Раздался слабый шелест. Вся, дрожа, Линдсей прильнула к Эдварду и несмело просунула руку ему под рубашку, с восторгом касаясь теплого сильного тела, стальных мышц. Но ей этого было мало. Неловкими пальцами она расстегнула пуговицы и вытащила рубашку из-за пояса брюк.
Эдвард зарылся лицом ей в грудь, осыпая ее тысячей нежных поцелуев, скользя языком по мягкому подъему. Рука его вкрадчиво нащупала колено девушки и поползла вверх.
Наконец виконт оторвался от груди Линдсей и нащупал губами ее губы. От поцелуя — крепкого, властного — у нее даже закружилась голова. Эдвард улыбнулся.
— Помнишь, чему я тебя учил? Она кивнула.
— Настало время для очередного урока. Просунь язык мне между губами, обними меня, Линдсей, прижмись ко мне.
Она повиновалась. Не отрываясь от уст Линдсей, Эдвард поднял ее рубашку на бедра и принялся умело стягивать с дрожащей девушки тонкие чулки. Вот он легонько прикусил ее пухлую нижнюю губу — и сдернул первый чулок. Шутливо пощекотал подбородок — и стащил второй.
— Ты уже готова стать моей, любимая. — Спустив с плеч ее рубашку, Эдвард залюбовался прекрасной обнаженной грудью возлюбленной, как томящийся путник, мечтающий утолить жажду. — Почти готова.
Следующий поцелуй пришелся на пылающий сосок, а через миг Эдвард уже припал к бедрам Линдсей, осторожно раздвигая ей ноги, погружаясь во влажные глубины, изнывающие от предвкушения ласк. Язык его трепетал, порхая вокруг той пульсирующей острым желанием точки, прикосновениями к которой Эдвард так хорошо умел возносить Линдсей на вершину блаженства. Бедра девушки словно сами собой заскользили по стулу. Эдвард обхватил ее за ягодицы, приподнимая чуть вверх, навстречу своим губам, и Линдсей закричала от невыносимого наслаждения. Мир вокруг стал темным, бурлящим пространством, и она отчаянно впилась ногтями в голую спину виконта, содрогаясь в такт проносившимся по ней новым и новым волнам упоительных ощущений.
— Эдвард! — С ней творилось что-то невероятное. Она чувствовала себя одновременно как никогда сильной — ей хотелось кричать и смеяться буйным, неудержимым смехом — и в то же время как никогда слабой и уязвимой. — Эдвард, я хочу… — Чего же она хочет? — Хочу быть с тобой.
Сжав ее бедра, Эдвард откинулся, сидя на корточках напротив девушки. В глазах его она читала отражение своей собственной радости и что-то еще, какой-то непонятный вопрос.
— Эдвард, скажи мне, — просто попросила она. Ей предстояло еще так много всего узнать и понять.
— Сказать тебе? — Эдвард поднялся на ноги и потянул ее за собой. — Что мне сказать тебе, радость моя? Что ты — лучшее, что у меня есть? Что то, чему я не верил, оказалось правдой? И что я узнал это лишь потому, что ты открыла мне глаза?
— Опять ты говоришь загадками. — Линдсей стояла перед ним, совершенно обнаженная, не стыдясь, однако, своей наготы, а, напротив, радуясь взгляду, которым возлюбленный ласкал ее тело. — На что я открыла тебе глаза? Ты поступаешь так, что я возношусь на небо. А тебе так же хорошо? Ты это хотел мне сказать?
— Мне тоже хорошо. Но скоро станет стократ лучше. Я хочу взять тебя к себе в постель, Линдсей. Понимаешь?
Она покачала головой. Эдвард вздернул подбородок.
— Конечно. Откуда бы тебе это знать?
— Наверное, тебе предстоит еще многому меня научить.
— Но вовсе не обязательно учиться всему сразу. Линдсей вздохнула. Медленный огонь в глубине ее лона еще не утих. Ноги дрожали и подгибались от волнующей слабости.
— По-моему, мне надо еще кое-что узнать прямо сейчас, Эдвард.
Виконт начал снова ласкать ее тело — то легкими, дразнящими прикосновениями, то медленными и настойчивыми поглаживаниями, разжигавшими новый пыл в местах, еще восхитительно чувствительных после недавней сцены.
— Что, по-твоему, тебе надо узнать прямо сейчас, милая? Линдсей придвинулась к нему, и он не замедлил обхватить ее за талию, большими пальцами нежно надавив на маленькую впадинку у основания позвоночника. Она ахнула.
— Эдвард, понимаешь, я хотела спросить… почему мне все еще хочется… чего-то большего… сейчас и с тобой. Не то чтобы мне уже и так не было замечательно, совсем нет. Больше того, я надеюсь, ты и дальше будешь так делать… ну, когда захочешь, конечно. Но у меня все равно такое ощущение, что могло бы быть и… Ох, Эдвард.
— Тсс… — Он заставил ее замолчать одним страстным поцелуем, от которого у Линдсей перехватило дыхание и вконец помутилось в голове. — Иногда ты слишком много говоришь. Попробуй снова, только покороче. Так что это за ощущение? На ней уже не осталось ни клочка ткани, а он был одет. Так нечестно! Привстав на цыпочки и чувствуя себя ужасно смелой, девушка потянула рубашку вниз по плечам виконта, лукаво улыбаясь ему из-под опущенных ресниц. Улыбнувшись в ответ, Эдвард опустил руки, помогая ей. Вскоре рубашка отлетела на пол.
— Так расскажи мне про ощущение, Линдсей. Чмокнув мужа в ключицу, Линдсей. потерлась щекой об упругие волоски у него на груди н дотронулась пальчиками до плоского соска. Эдвард резко перевел дух.
— Мадам! Я задал вам вопрос. Если вы не прекратите ваши развратные действия, боюсь, у меня не хватит терпения дожидаться ответа.
Девушка прижалась губами к его соску, и Эдвард крепко стиснул ее, прижимая к себе, так что она не могла даже пошевелиться..
— Нет, наверное, мне еще хочется кое-что узнать, — единым духом выпалила она. — Точно-точно. Наверное, это что-то вроде того, что у нас было тогда, в гардеробной. Только… только… мне опять будет больно?
Эдвард издал какой-то непонятный звук — не то вздох, не то рычание — и подхватил Линдсей на руки.
— Знаешь что я тебе скажу, дорогая. Ты схватываешь все на лету. Слишком быстро учишься. И слишком любопытна. Предоставь-ка все мне.
Двумя шагами он вынес ее в гардеробную, а оттуда — в смежную комнату с другой стороны.
— Ой, — только и вымолвила Линдсей. Они оказались в спальне — просторной и непривычно обставленной, но роскошной.
