На борту шхуны тоже не было времени для объяснений. Роджер помогал отчаливать и стоял на страже на случай, если их окликнут. К несчастью, эти обязанности не отвлекали его полностью. Он страшно оскорбил Леонию, и у него было достаточно времени, чтобы подытожить ряд неприятных фактов. Он вел себя отвратительно, но не это было самой большой трудностью. У Роджера был бойкий язык и живой ум. Он мог придумать тысячи причин, почему он так поступил, и тысячи доказательств. По дороге на шхуну они обсуждали более насущные вещи, ехать ли в Англию в маленькой лодке или возвратиться на базу Пьера и пересесть на «Бонне Люси».
Было решено плыть на шхуне в Англию. Погода была влажной и холодной, но не штормило, и Пьер был абсолютно уверен, что шхуна выдержит короткий путь через канал. Сомнительно, что штиль продлится долго, чтобы в безопасности доплыть до Бретани, а затем пересечь канал. В обычное время Пьер гарантировал бы безопасность Роджеру в своем доме, где они могли переждать шторм, но в данной политической ситуации он не мог этого гарантировать. Все указывало но то, что безопаснее медленно плыть в маленькой, но устойчивой рыбацкой лодке. Едва ли на борту было место, где Леония могла укрыться. Там определенно нельзя было уединиться, чтобы они, наконец, объяснились и Роджер мог окружить Леонию нежной заботой.
Дела зашли так далеко, что возникала третья важная проблема. Роджер стал задумываться, не проще ли оставить все так, чтобы Леония продолжала плохо о нем думать. Он знал, что в данный момент непорядочно подавлять ее своей любовью. Она богатая наследница, молода и прекрасна и может выйти замуж за кого захочет — за мужчину моложе, богаче и знатнее, чем он. Непорядочно связывать ее обязательствами перед тем, как она может встретить человека своего возраста и положения. Роджер и прежде спорил с собой по этому вопросу, понимая, что Леонию могут преследовать и поймать охотники за богатыми невестами, которых прельщает ее кошелек, а не она сама. Сейчас он понял, что его умозаключения были лишь целебной мазью для его больной совести. Опекуны, вероятнее всего, это будет его отец, он исполнитель воли ее дяди, хорошо о ней позаботятся и не допустят неудачного замужества.
Таким образом, когда они почти прошли реку и вошли в канал, Роджер формально извинился перед Леонией за свои несправедливые подозрения. До этого момента Леония была очень счастлива. Она не вспоминала об этой размолвке, понимая без объяснений, что он мог подумать, когда увидел ее неодетой, к тому же вооруженной. Она не обижалась за недоверие к ней. В конце концов, она подозревала его за гораздо меньшие прегрешения.
Леонию не беспокоило и то, что Роджер не разговаривал с ней ни о чем, кроме физических неудобств. Она понимала, какой опасной была ситуация. Было небезопасно нежно обниматься или весело болтать с комиссаром на улице. Когда они сели в лодку и отчалили, у Роджера были свои обязанности, и он не мог отвлекаться на «нежные пустячки». Леония сосредоточилась на том, чтобы не мешать мужчинам и не увеличивать опасность.
Слова Роджера, с которыми он обратился к ней, стали для нее настоящим потрясением. Она слушала, не веря своим ушам, как он говорит, извиняется за то, что не разобрался в ситуации, он надеется, что мадемуазель де Коньер найдет силы, чтобы простить его, хотя знает, что его простить нельзя.
Что ты сделал? Что ты вообще сделал мне, кроме добра? — прошептала Леония, сознавая, что люди вокруг могут услышать, так как лодка слишком мала. — Ты много раз спасал мне жизнь. Нет ничего, что я не могу простить тебе.
Роджер нахмурился. Раньше она говорила, что любит его, называла возлюбленным, но, может быть, она обманывала себя, путая любовь с благодарностью. Ее слова звучали именно так. Если так, то он счастлив, что не принудил ее выйти замуж. Если он так несчастлив сейчас, то, что же будет, если Леония влюбится в кого-нибудь после того, как они поженятся.
— Благодарю тебя, — ответил он, его голубые глаза еще более посветлели. — Очень щедро с твоей стороны, но я прошу больше не думать об этом. Я занялся твоими делами почти добровольно. Ты мне ничего не должна. Пьер расскажет тебе, что у меня есть скверная привычка ввязываться в чужие дела.
— Роджер, — пробормотала Леония, — почему ты так злишься? Что я сделала?
— Я совсем не злюсь, — настаивал он. Боль в ее глазах сжала ему горло, он подождал, пока вернется голос. — Я уверяю вас, мадемуазель, что вы не сделали ничего дурного, ничего, даже не огорчили меня. Знайте, что вы подарили мне самую большую радость в жизни, но у меня нет на вас прав. Сейчас мы в безопасности, за исключением возможного шторма на море, но я не могу защитить вас от него.
— Что ты говоришь? — задохнулась Леония. — Ты хочешь оставить меня в незнакомой стране, где я никого не знаю?
— О, конечно, нет, мадемуазель де Коньер, — сказал Роджер, подчеркивая ее имя. — Пьер отвезет нас в порт в нескольких милях от дома моего отца. Мачеха примет вас. Она восхитительная женщина, добрая и чувствительная. Она расскажет, как ты должна вести себя, и представит обществу, лучшей и наиболее элегантной его части. В скором времени у тебя будет столько приглашений и столько друзей…
— А ты? — прервала его Леония. — Ты там будешь тоже?
Роджер опустил глаза. Он не мог видеть ее умоляющего лица. Он хотел пообещать быть рядом и сопровождать ее, и не мог. Он не сможет спокойно наблюдать, как она отдаляется день за днем, когда круг ее друзей начнет расти и все больше мужчин станут окружать ее. Каждое слово, которое она сказала, объясняло, что ее связывала с ним благодарность и необходимость. Когда она в нем больше не будет нуждаться, она поймет, что ей нужен человек помоложе. Благодарность будет длиться долго. Он знал, что может удержать ее этим. Он ненавидел себя, что мечтает о том, чтобы Леония попалась в эту мерзкую ловушку.
— Я буду не нужен тебе, — уверял он ее. — Ты будешь так занята, и я буду занят. Я снова займусь своим делом, ведь я адвокат. Я должен много времени уделить сыну. Он вырос за время моего отсутствия.
Леония окаменела, ее глаза наполнились слезами. Она отчаянно хотела уговорить Роджера не оставлять ее, крикнуть, что она его любит и предпочтет высшему свету и случайным друзьям, но она знала, что будет неправа. Она украла у него два года жизни, разлучила его с сыном, возможно, разрушила его дело… Может ли она еще что-нибудь просить у него?
Возможно, если бы путешествие было утомительным или опасным, какая-то случайность могла бы разрушить стену между Роджером и Леонией. Однако это был легкий переезд, спокойный и без приключений. Кроме того, погода не поощряла праздного шатания по палубе. Постоянно шел мокрый снег с дождем.
