— Я… я спрятался, ваша честь. А потом… потом я вошел в дом, чтобы глянуть на него. — Мальчуган стал красным как рак. — Я в жизни не видывал мертвых, милорд судья, вот до этого самого раза. И случайно обронил письма.
Судья некоторое время обдумывал эти слова, а потом спросил:
— Ты помнишь, что это были за письма? — Уилли кивнул.
— Одно письмо от ее матери, а второе — из Шотландского банка. Я помню это, потому что миссис Маккиннон… она всегда прямо, будто больная делалась, когда приходили такие письма.
Судья медленно перевел взгляд на Монкриффа, и глаза его сузились.
— Спасибо, Уилли Кейт. Ты здорово помог нам, малый. Похоже, лорд Монкрифф, что теория мистера Реджиса может оказаться верной…
— Это просто смешно! — вознегодовал Монкрифф. Судья Лонгкрир выпрямился во весь свой рост — немногим более пяти футов — и скрестил руки на большом животе.
— Можете считать наш суд смешным, милорд, но я думаю, что вы нашли недурной способ согнать с земли дюжину шотландцев, чтобы получить возможность разводить овец и к тому же еще женить своего придурковатого сына! Если никто из присутствующих здесь не может доказать противоположного, этих двоих нужно освободить, и немедленно! — Он сделал жест одному из своих помощников. — Отпустите их! А также приведите ко мне мистера Эбернети! Мистер Реджис, вы пойдете со мной! — рявкнул он и спустился с помоста.
Толпа обезумела; все вдруг подались к Монкриффу — после вердикта судьи их отношение к происходящему круто изменилось. Кровь отхлынула от лица Монкриффа; он резко повернулся в поисках выхода и, сопутствуемый своей свитой, торопливо зашагал в башню следом за судьей. Ньюбиггинг помог сойти с помоста Томасу, весело похлопывая его по спине. Мистер Реджис стоял у подножия помоста, вид у него был несколько ошеломленный; он смотрел на дверь, ведущую в башню, и, наконец, сдвинулся с места.
Керри утратила дар речи, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Люди толпились вокруг ее кабинки, мчались мимо нее с единственным желанием — добраться до Монкриффа. Неожиданный хлопок по плечу не пробудил ее от оцепенения; она стояла, с изумлением глядя на происходящее, и никак не могла поверить, что ее оттащили от самого края гибельной пропасти.
— Любовь моя…
Она рухнула прямо на Артура, ноги ее больше не держали — таким тяжким оказалось это испытание. Он подхватил ее, повернул к себе и осыпал ее страдающее лицо поцелуями.
— Боже мой, я ведь думал, что потерял тебя, — бормотал он, уткнувшись губами в ее волосы. — Я был совершенно уверен, что потерял!
Она больше не слышала шума толпы, она не слышала ничего, кроме его голоса, стука его сердца, не чувствовала ничего, кроме его тела, его тепла. Она теперь была согласна на все, лишь бы навеки остаться в его объятиях.
— Ты больше не потеряешь меня, Артур, — пообещала она, и голос ее задрожал от любви к нему. — Я пойду туда, куда пойдешь ты. Мне все равно куда, но ты больше меня не потеряешь.
— Тогда поехали домой, — улыбнулся он и повел ее к выходу из замка.
Шотландия, Гленбейден, 1838 год
Летнее солнце прорвало утреннюю дымку, колыхавшуюся над стеблями ячменя, вымахавшими в рост человека. На холме позади «белого дома» четыре черномордых овцы, стоя рядом, с любопытством смотрели на одну из десяти новых ярочек, родившихся этой весной. У старого дома теперь была новая крыша, новые ставни, и несколько человек усердно возводили новый флигель, который, как полагали некоторые, будет больше, чем даже Монкрифф-Хаус.
Коттеджи, разбросанные по долине, были заново покрыты соломой; неторопливые струйки дыма поднимались к утреннему небу, подавая знак, что для тех семей, которые нашли дорогу обратно от прибрежных равнин, день уже начался. Большая часть этих семей вернулась в Гленбейден на плоскодонке братьев Ричи.
Уилли Кейт шел по ячменному полю. Ему хорошо шагалось в новых кожаных сапогах, с новой кожаной сумкой, перекинутой через плечо, — и то и другое подарил ему лорд Кристиан, и это составляло предмет особой гордости Уилли. Приблизившись к дому Керри, он остановился, чтобы взглянуть на леди Кристиан — так теперь звали миссис Маккиннон. Сидя на корточках, она играла со щенками, которые недавно родились у овчарки мистера Джилгерри.
Уилли испустил тоскливый вздох — он всю жизнь будет ее любить.
Он вынул из сумки связку писем. Некоторые были адресованы лорду Кристиану: одно от какого-то графа, а одно так даже от герцога — Уилли внимательно изучил стоявшие на них печати. Они с Мэри Шейн любили рассматривать печати и строить догадки, откуда пришли письма, а потом Уилли каждую неделю совершал длительное путешествие в Гленбейден.
Одно письмо было адресовано леди Кристиан от мистера Реджиса, эсквайра, живущего теперь в Питлохри. О мистере Реджисе Уилли знал все. Стряпчий так поработал на суде, что судья Лонгкрир сделал его официальным защитником в Пертшире. Дела у мистера Реджиса процветали, поскольку теперь клиенты выстраивались к нему в очередь, чтобы подать жалобу на барона Монкриффа.
В пачке было еще одно, особенное письмо, и Уилли улыбнулся. Каждую неделю она спрашивала, нет ли весточки от Томаса Маккиннона или от Большого Ангуса Гранта. Он страшно не любил отвечать ей, что весточки нет. Ну вот, а сегодня он привез ей письмо, толстое, точно его рука, и прямо из Америки. От Томаса Маккиннона.
Пройдя ячменным полем, Уилли заметил, как из-за угла дома вышел лорд Кристиан. Он обнял леди Кристиан за талию и поцеловал долгим поцелуем, именно так, как мечтал это сделать Уилли.
Он вошел во двор, спугнув их, а она очень мило покраснела и пригладила волосы на виске.
— Уилли Кейт! Неужели уже опять почтовый день?
— Ага, — кивнул он и, не сумев спрятать улыбку, подал ей всю пачку. Она просмотрела, откуда письма, взгляд ее задержался на том, что было от Томаса Маккиннона. Она не сразу это поняла, но вдруг с радостным криком сунула остальные письма мужу и поспешила к дубу у крыльца, чтобы его прочесть. Два щенка побежали за ней.
Сжимая письма в руке, лорд Кристиан вопросительно взглянул на Уилли.
— Это от Томаса Маккиннона.
На лице Артура появилась улыбка.
— Вот как? Значит, этот старый пес наконец-то вспомнил о нас? Наверное, он теперь богат, как Крез. — Кристиан хлопнул Уилли по плечу. — Там на кухне тебя ждут бисквиты, малый. — И с этими словами он повернулся и пошел к старому дубу, где леди Кристиан читала письмо. Уилли видел, как лорд Кристиан присел рядом с ней на корточки, положил ей руку на плечо и заглянул в письмо.
У него становилось теплее на душе, когда он видел, как любят друг друга эти двое. Потом он пошел на кухню за бисквитами, размышляя о том, позволит ли когда-нибудь Мэри Шейн проводить себя домой, как когда-то позволила это сделать саксу миссис Маккиннон.
