— Хорошо, — одобрил Билл Нортон, выходя в центр комнаты, и продолжил поспешно, не давая противникам одуматься: — А теперь, думаю, пришло время внимательно выслушать шерифа.
Когда Хен направился к банкиру, а Лорел к своему месту, их пути пересеклись. Как выразить словами то, что он чувствует? И значит ли ее отважный поступок, что она изменила решение и выйдет за него замуж? Сердце молодого человека учащенно забилось. Он ускорил шаг, надеясь на чудо.
— Лорел, я…
Она подняла на него глаза: один-единственный взгляд мгновенно разрушил все надежды.
— Как только все закончится, мы с Адамом немедленно покинем Сикамор Флате.
Не успела она сделать и шага, как Хен схватил ее за локоть и удержал на месте. Лорел испуганно вскинула голову и посмотрела на него с удивлением.
— Не нужно, — в голосе одновременно прозвучали и отчаяние, и мольба о помощи.
— Я люблю тебя, — прошептал Хен.
На лице женщины не дрогнул ни один мускул.
— Отпусти меня.
Хен разжал руку: сотни глаз наблюдали за ними. Но он втайне поклялся поговорить с ней еще раз, как только все закончится. Неужели она не понимает, что самой судьбой им предначертано быть вместе? И что бесполезно сопротивляться Божьей воле?
Шериф вышел на середину зала.
— Согласно моему плану нам не потребуется много людей. Так что те, кто не собирается оставаться в городе, могут уйти. Можете собрать вещи и до заката завтрашнего дня покинуть город.
Начался настоящий переполох. Женщины возмущенно визжали, мужчины громко сыпали проклятьями в адрес шерифа. Но Хен твердо стоял на своем: либо остаться и сражаться, либо покинуть город. Очень скоро недовольные крикуны поумерили свой пыл и потихоньку разошлись. От взглядов присутствующих не ускользнуло, что они уходили с неохотой. Ведь, отказываясь от борьбы, они пятнали себя позором и хорошо понимали это.
— Ну, а теперь вот что я хочу предложить, — продолжил Хен, когда в салуне, наконец, установилась тишина.
Хен услышал щелчок пистолетного затвора и замер. Зря он недооценил серьезность предупреждения Лорел. Но неужели Блакторны настолько глупы, чтобы решились прислать одного человека, чтобы убить шерифа в конторе.
Прошло несколько минут, но из-за двери не донеслось ни звука. Снедаемый любопытством, Хен медленно повернулся на стуле, стараясь не насторожить незваного гостя.
Дверь, наконец, открылась, и на пороге появился Адам. Он стоял всего в шести футах от шерифа и сжимал в руках пистолет, направленный прямо в грудь молодого человека.
— Опусти пистолет, — тихо сказал Хен.
— Я собираюсь застрелить вас, — серьезно заявил Адам. Он был бледным как мел и выглядел до смерти напуганным, но в то же время решительно настроенным.
— Почему?
— Тогда мой папа больше не будет плохим. Слова показались Хену совершенно бессмысленными.
— Но я не имею к твоему папе никакого отношения.
— Имеете, — упрямо повторил мальчик. Он начал волноваться, и пистолет в его руках заходил ходуном. Курок был уже взведен, одно неосторожное движение — и мог раздаться выстрел. У Хена засосало под ложечкой. Нужно любым способом забрать у Адама пистолет! Малейшая ошибка могла стоить жизни. Мальчик в любую секунду мог нажать на курок.
— Не понимаю, — Хен решил тянуть время. — Объясни, пожалуйста.
— Вы говорили плохие вещи о папе, — сказал Адам. — И заставили маму говорить плохо о папе.
— Значит, ты думаешь, что если убьешь меня…
— То никто не будет говорить плохо о папе. И он больше не будет плохим.
«Только шестилетний мальчишка мог додуматься до такого», — подумал Хен.
— Но я ничего не говорил твоей маме.
— Нет, говорили, — настаивал Адам, еле сдерживая слезы. — Вы заставили ее врать о папе. — Слезы заструились по щекам мальчугана. — Вы хотели жениться на ней и увезти ее от меня. Вы хотите, чтобы она любила ваших детей, а не меня.
Так вот в чем дело! Теперь понятно, почему Адам начал ненавидеть его.
— Но кто тебе это сказал?
— Мой дедушка.
Хен не знал, что важнее для Адама: верить в то, что отец был хорошим человеком, или остаться рядом с матерью. Но как бы то ни было, рано или поздно мальчику придется принять правду об отце. И что важнее всего, придется осознать, что чувство собственного достоинства никоим образом не зависит от отца.
«Разве может шестилетний мальчик понять это? — мысленно одернул он себя. — Если ты сам не понимаешь. А ведь тебе уже двадцать восемь».
Всю жизнь Хен был жертвой собственной ненависти, которая не позволяла находиться рядом с братьями, не позволяла принимать и дарить любовь. И он искренне не желал такой же горькой участи Адаму.
— Извини, Адам, твоя мама на этот раз сказала правду. Твой папа действительно был не очень хорошим человеком.
— Вы врете, и я убью вас.
Адам сильнее сжал в руках пистолет. По спине Хена побежали струйки холодного пота, на лбу выступила испарина. Нужно попытаться образумить мальчика!
— Разве Джорди не говорил тебе то же самое? А Шорти Бейкер и другие мальчишки? И ты собираешься убить всех, кто говорил это?
— Если я убью вас, они больше не будут это говорить.
— Но ты все равно не сделаешь своего отца хорошим.
Адам ничего не ответил, но и не разжал пальцев. Не будь положение так серьезно и драматично, Хен от души посмеялся бы над забавной шуткой, которую сыграла с ним судьба. Еще бы: знаменитый стрелок застрелен шестилетним мальчишкой.
— Конечно, каждому маленькому мальчику хочется иметь отца, которого можно любить и которым можно гордиться. Но, к сожалению, не всем так везет. Мне, например, тоже не повезло. Мой отец был еще хуже твоего. И хуже отца Джорди.
Становится ли человеку легче на душе, если он узнает о страданиях ближнего? Ни ему, ни братьям это не помогало. Впрочем, Джорди, кажется, помогло. Может, и Адаму поможет?
— Я уверен, что твой папа старался и хотел быть хорошим человеком. Просто что-то получилось не так, как нужно.
Адам выглядел так, словно хотел опровергнуть шерифа, но не вымолвил ни слова.
— Не всем дано стать тем, кем хочется. Мой отец был ужасным человеком, но он, несомненно, хотел бы стать лучше. И даже, наверно, пытался. Уверен, и твой папа был таким же. И ты можешь гордиться этим.
«Тебе бы не помешало прислушаться к своему совету, — подумал Хен. — Почему бы тебе не испытывать гордость за достойную смерть отца?»
— Мой папа был хорошим, — настаивал Адам, но на это раз голос прозвучал с меньшей уверенностью.
— Не сомневаюсь. И уверен, что он бы очень любил тебя и гордился тобой.
«Интересно, а его отец смог бы гордиться им, — мелькнуло в голове молодого человека. -
