Джиневра отвернулась от него, чтобы он не видел ее отчаяния. Что бы она ни сказала, что бы ни сделала – ничего уже не изменишь. Он заранее осудил и приговорил ее. И даже если бы ей удалось убедить его в своей невиновности, она бы уже не смогла жить с человеком, который поверил в эту чудовищную ложь.
– Мои дети поедут со мной, – тихо, но твердо заявила Джиневра. – Все мои дети.
Она стояла спиной к Хью, как всегда, гордая и грациозная, с высоко поднятой головой. «Какое изящество, какая элегантность, какая красота! И все это – лишь оболочка, – подумал Хью. – Изысканная оболочка, под которой скрываются бесстыдная жадность и пустая душа».
– Ты должна быть готова выехать с первым светом, – приказал Хью. – Чтобы тебя здесь не было к моему возвращению домой. – Он вышел, в сердцах хлопнув дверью.
Джиневра продолжала стоять не шевелясь, прикрывая рукой живот. Ей-то казалось, что за последние месяцы, с той минуты, когда в ее жизни появился Хью де Боукер, она познала всю глубину отчаяния, а выходит, что это не так. Настоящее отчаяние – это то, что она испытывает сейчас, когда в душе черная пустота, когда нет ни мыслей, ни чувств, когда нет сил что-то делать. Когда в полной мере ощущаешь свое одиночество, беспомощность и бессилие.
Джиневра не знала, сколько простояла так, не замечая, как удлиняются тени на полу. Наконец в ее сознание пробились звонкие голоса девочек. Они звали ее и стучали в дверь. Джиневра вынуждена была вернуться к действительности. Забота о детях придала ей сил. Она, как всегда, должна защищать их.
Джиневра открыла дверь.
– Мама, мы так долго стучали! – заявила Пиппа. – Ты не слышала?
– Нет, прости, дорогая. Я задумалась, – ответила она, дергая дочь за косичку. – Так получилось, что нам надо срочно уехать. Сбегай за Тилли и Краудером и скажи им, что они нужны мне.
– Но почему нам нужно уезжать? – удивилась Пиппа. – Я думала, что мы останемся здесь на Рождество и святки.
– Это из-за Робина? – спросила Пен.
– Отчасти, – проговорила Джиневра, импровизируя на ходу. – Мы с лордом Хью решили, что нам лучше уехать. Мы не хотим, чтобы вы заразились. Вам лучше уехать из дома, так как здесь может быть нездоровый воздух.
– Как во время чумы? – Карие глаза Пиппы расширились от испуга.
– Нет, – покачала головой Джиневра. – Робин выздоравливает, но пока мы не выясним, что стало причиной болезни, вы должны быть в безопасности, подальше отсюда.
– Пойду за Краудером, – возбужденно сообщила Пиппа. – Я знаю, что он очень обрадуется. Я слышала, как он говорил Грину, что ему противно работать с мастером Милтоном. А Грин сказал, что он так и думал. А Пен сходит за Тилли. – Девочка побежала к двери.
– Все в порядке, мама? – спросила ее более проницательная Пен. – Робин действительно поправляется?
– Да, поправляется. Скоро он будет здоров.
– А лорд Хью едет с нами? – продолжала расспросы Пен.
– Нет, – ответила Джиневра. – Он останется с Робином.
– Но ведь ты его жена. Разве ты не должна быть с ним?
– Сейчас особые обстоятельства. – Джиневра заставила себя улыбнуться. – А теперь беги за Тилли. Нам надо обсудить, что взять с собой. Вещей должно быть мало, так как мы поедем очень быстро.
Пен колебалась, мрачно глядя на мать. Казалось, она раздумывает, задать ли еще один вопрос.
– Беги за Тилли, – спокойно повторила Джиневра.
Пен убежала, а Джиневра подошла к туалетному столику, где стояло серебряное деревце с украшениями. Ее мысли приобрели четкость и ясность. Нет, она не позволит превращать свою жизнь в жалкое существование заключенного. Она уедет от Хью, но избавит и себя, и детей от трудностей задуманного им путешествия – ведь девочки все равно не поймут причины столь резкого поворота в их судьбе.
Ей нужны деньги на жизнь. Доступа к доходам от поместий у нее теперь нет, зато никто не помешает ей забрать драгоценности. Они стоят немало. Краудер продаст или заложит их. К тому же у нее осталось немного от тех денег, что она брала на путешествие в Лондон. Джиневра сердито сжала губы. Ей не придется бедствовать, и Хью де Боукер скоро поймет, что, хоть он и разбил ее сердце, отнял надежду на счастье, ему никогда не лишить ее независимости.
– В чем дело, цыпленочек? – раздался от двери голос Тилли. – Пен говорит, что мы уезжаем.
В этот момент в комнату вошел Краудер. Из-за его спины выглядывала Пиппа.
– Да, через час. Если успеем собраться. – Джиневра повернулась к ним лицом и, увидев Пиппу, сурово проговорила: – Пиппа, я не просила тебя возвращаться с Краудером. Иди в свою комнату и реши, что ты возьмешь с собой.
– Я только хотела узнать, куда мы поедем.
– Ты узнаешь, когда я сочту нужным сказать тебе. – Это было сказано так безапелляционно, что Пиппа, сникнув, покорно вышла.
Джиневра попыталась улыбнуться, но у нее дрожали губы, а в глазах стояли слезы.
– Ах, цыпленочек, в чем дело? Что случилось? – Тилли подошла к ней и обняла. – Ну, скажи Тилли. – Она гладила ее по спине, как в те времена, когда Джиневра была ребенком.
Джиневра решила ничего не скрывать от людей, которые всегда были ее друзьями, служили ей верой и правдой, защищали и поддерживали ее. К концу ее грустного повествования глаза Краудера гневно вспыхнули.
– Господи, в жизни не слыхала такой чудовищной чепухи! – вскричала Тилли. – Я ему покажу! Вот увидишь, цыпленочек!
Джиневра вытерла слезы и против воли улыбнулась.
– Нет, Тилли, я не хочу решать вопрос таким способом. Мы уедем, но по собственному желанию. – Она обратилась к бледному от ярости Краудеру: – Краудер, думаю, некоторое время, пока я не решу, что делать дальше, мы поживем в Лондоне. Вы могли бы подыскать подходящее жилье? Комнаты в гостинице или дом?
– Ты не будешь жить в гостинице, цыпленочек! – с горячностью возразила Тилли, в ужасе хватаясь за голову. – Тем более с девочками. Они там такое увидят – не приведи Господь! А уж Пиппа там понаберется!
– Мне кажется, в этом нет необходимости, госпожа Тилли, – сказал Краудер. – Сестра повара содержит меблированные комнаты в Мурфилдсе. Это недалеко от города, красивое и тихое место. Он заверил меня, что его сестра – очень уважаемая дама. От нее только что съехали жильцы, и она с трудом сводит концы с концами.
– А нам там хватит места?
– Думаю, да, миледи. Сейчас пойду и все выясню.
– Да, пожалуйста. Мне бы хотелось, чтобы через два часа нас тут не было. Возьмем только самое необходимое. Главным образом одежду и постельное белье.
Когда я решу, как быть дальше, тогда заберем все остальное. – Джиневра с сожалением подумала о своих книгах: сейчас нельзя тратить на них время.
