Колин поднялся и протянул ей руку.
— Ты уже нормально себя чувствуешь?
— Да, мне гораздо лучше. Но…
— Тогда пойдем со мной.
Ничего не объясняя, Колин быстро повел ее по дому, они спустились вниз по лестнице и поспешили вперед по коридорам для прислуги, чтобы остаться незамеченными. Любопытство Холли возросло до предела, когда они пришли к Мэрибель — ее привезла из Бриарвью бабушка Колина. Кобыла была оседлана и ждала на садовой дорожке. Подсадив ее в седло, Колин сам вскочил на Мэрибель позади Холли.
Лишь когда они подъехали к конюшне и загонам, Холли поняла, что именно хотел показать ей ее спутник. На скаковом круге резвились две гнедых лошади с черными пятнами — они бегали, подбрасывали вверх задние ноги, рыли копытами землю, всем своим видом выражая радость и ликование; на лбу у каждой в лучах солнца сияла отличительная эшуортская звезда. На глазах у Холли лошади промчались вперед по кругу, затем сменили направление и побежали в разные стороны. Оказавшись в противоположных сторонах скакового круга, лошади громко заржали и принялись подскакивать на месте, изгибая стройные спины и тряся своими великолепными головами. Затем, словно повинуясь какому-то невидимому сигналу, большее из двух животных подбежало к более молодому, и они поскакали по кругу голова к голове.
— Кордельер и Гордость Принца! — восхищенно прошептала Холли.
Ее сердце подскочило в груди, а глаза наполнились слезами, которых она не смогла сдержать и которые обжигали ее щеки всякий раз, когда поднимался порыв ветра.
Колин кивнул.
— Я написал мистеру Питерсону, попросив его выпустить на круг Кордельера вместе с жеребцом, — сказал он.
— Господи, как же они прекрасны! Они такие красивые! Такие… свободные…
Слезы снова покатились из ее глаз, а из груди вырвалось рыдание, смешанное со смехом. Ветер подхватил его и унес с собой.
Внезапно Колин соскочил на землю. Стоя сбоку от Мэрибель, он протянул руки Холли. Она с готовностью соскользнула в его объятия, ожидая, что он поставит ее на землю. Вместо этого он стал кружить ее вокруг себя. Мэрибель попятилась назад, подошла к ограждению скакового круга и стала звать своих друзей-животных. Тем временем Холли обняла Колина за шею и прижалась головой к его плечу, а скаковой круг и лошади, пастбища, загоны и яркое небо кружились вокруг нее.
— Я верю, — проговорил Колин громко, словно обращаясь к самому небу, — что в мире есть явления, которые наука объяснить не в состоянии. В то, что существуют силы, которые невозможно изучить в лаборатории.
У Холли слегка кружилась голова и могло бы, наверное, даже потемнеть в глазах, если бы она не чувствовала поддержку в виде мощной груди и сильных рук Колина.
— Я верю в любовь, Холли, верю в ее силу.
Его губы осыпали мелкими поцелуями ее лицо, а затем завладели ее губами. Когда ее рот приоткрылся, язык Колина проник в его теплую сладость, отчего по ее телу побежали радостные искорки. Он целовал ее снова и снова, крепко, властно, нежно — до тех пор, пока мир вокруг них не перестал существовать.
Наконец Колин опустил ее на землю, но до этого он еще раз покружил ее, а затем так и не выпустил ее из своих объятий.
— Я верю в тебя, Холли Сазерленд. Верю в то, что нам предначертано быть вместе, и пусть черт поберет все проклятия, запреты и даже саму королеву.
Холли хотела было что-то сказать в ответ, но он крепко поцеловал ее. А потом Колин дал ей соскользнуть на землю. Руки Холли опустились ниже, задев камзол Колина, и они услышали шорох бумаги.
— Что это? — спросила она.
— Ах да, я совсем забыл. Это письмо, его доставили с утренней почтой.
Пожав плечами, он вынул письмо из кармана и посмотрел на адрес отправителя. Нахмурившись, Колин подцепил пальцем печать.
— Это от капитана Персиваля Смизерса…
Пробежав письмо глазами, он уронил руку с листком, и тот прошелестел по его бедру. Кровь отхлынула от его лица, сделав его таким же белым, как проплывающие над их головами облака.
Это встревожило Холли.
— Плохие новости? — спросила она.
Губы Колина зашевелились, но несколько мгновений он не мог издать ни звука. Наконец судорожно вздохнул:
— Был шторм… Мой отец… его корабль пошел ко дну.
Он слегка качнулся, и Холли увлекла его в тень старого вяза. Колин прислонился к его стволу, а Холли взяла его руку в ладони и заглянула ему в лицо.
— Так он?..
Колин кивнул:
— Капитан Смизерс пишет, что корабль отца наткнулся на обломки «Морской богини» в нескольких сотнях миль от восточного побережья. Он говорит, что в живых не осталось никого. — Письмо выпало из его рук на землю. — Он погиб всего через несколько дней после отъезда из Англии. Господи, ты только понимаешь, что это означает?
— Да. Это означает, что ты стал герцогом Мастерфилдом. — Холли сжала его лицо ладонями, при этом ее пальцы утонули в его золотистых волосах. — А это, в свою очередь, значит, что еще до пропажи жеребца ты уже стал главой семьи Эшуортов.
Робкая улыбка заиграла в уголках его рта. А в его глазах появились не удивление и смех, но благоговение и любовь.
— А ты, моя любимая, была и всегда будешь моей принцессой.
Холли в который уже раз провела рукой по своим аккуратно уложенным кудряшкам и подтянула лиф, чтобы убедиться, что платье сидит на ней так, как надо. В это утро она уже много раз смотрелась на себя в зеркало, и теперь, следуя за ливрейным лакеем по, казалось, бесконечному коридору, Холли то и дело едва не сворачивала себе шею, чтобы взглянуть на свое отражение в каждом зеркале, мимо которого они проходили.
— Да будет тебе волноваться. — Теплая рука Колина на мгновение дотронулась до ее плеча. — Ты выглядишь безупречно.
Холли благодарно улыбнулась ему, понимая в то же время, что то, как она выглядит, не имеет теперь никакого значения. Безупречно или нет, через несколько мгновений ее судьба — их судьбы — будет решена. Она не понимала, как Колину удается сохранять спокойствие.
Наконец лакей — высокий красивый молодой человек с темными курчавыми волосами — остановился там, где коридор неожиданно заканчивался перед несколькими резными дверями из красного дерева высотой в два раза больше, чем он. Перед каждой дверью стояли по два лакея в ливреях королевских цветов — красного с черным. Они слегка расставили ноги, а их правые руки лежали на эфесах сверкающих шпаг. Их взгляды были устремлены поверх голов Колина и Холли куда-то вдаль.
— Здесь я должен вас оставить, — сказал лакей.
— Благодарю вас за все, Роджер, — промолвила Холли.
