Марджори Фаррелл - Сладостное пробуждение

— А какова она, Джайлз?

— Во-первых, мой гнев… Я страшно злился, Клер, но не мог себе позволить проявить свои чувства… Решил, что это осложнит многое для тебя да и для всех нас, решил не обращать внимания на свои чувства… Так же, как и игнорировал свое разбитое сердце.

Джайлз выпустил ее руки и небрежным тоном сказал:

— Да, мое сердце разбито… Я, как дурак, старался не придавать этому значения и продолжал оставаться твоим верным другом… Но если бы ты только знала, какую боль причинила мне, остановив свой выбор на Рейнсборо!

— Я знаю, но я не могла поступить иначе, — прошептала Клер.

— Стыдно сознаваться в этом, только какая-то часть меня радовалась твоим страданиям от собственного выбора. Когда ты потеряла ребенка (я тогда, конечно, не знал истинной причины), я подумал: «Если бы она вышла замуж за меня, этого бы не случилось». На суде, слушая твой рассказ, радовался самому страшному и говорил про себя: «Вот, она заслужила это… Не нужно так слепо доверяться страсти!»

Джайлз обхватил голову руками и застонал.

— О боже! Какой позор признаваться в этом! Даже когда мы занимались с тобой любовью, подобные мысли не покидали меня. Иногда мне слышался чей-то мрачный голос, говоривший: «Ведь правда, тебе не хочется, чтобы ей тоже стало хорошо? Ты знаешь, к чему это приводит…»

Клер понимала: мужу необходимо выговориться. Но даже зная об этом, ей больно было слушать его. Она не могла остановить бегущие по щекам слезы, ее душили рыдания. «О, Джайлз! Пожалуйста, прошу тебя, не оставляй меня больше одну со всем этим!» — проносилось в ее сознаниии. Клер знала: если он не сможет полюбить ее сейчас, то остаток их супружеской жизни будет холодным и одиноким. Ей казалось, что она плачет уже очень долго, но не прошло и минуты, как Джайлз, боявшийся прикоснуться к ней, обнял ее и крепко прижал к себе.

— Я не хотел причинить тебе боль, Клер. Но, наверное, сделал это… — громко воскликнул он. — Нам нужно наконец-то сказать друг другу всю правду!

Постепенно ее плечи перестали вздрагивать, и Джайлз отпустил ее. Белокурые волосы Клер растрепались, глаза покраснели, но никогда еще она не казалась ему столь прекрасной. Он наклонился и стал слизывать слезинки с ее лица, дотрагиваясь языком до уголков рта. Почувствовав, как Клер задрожала, Джайлз отстранился.

— Если ты не хочешь меня, я пойму это.

В ответ она изо всех сил обвила руками его тело, прижимаясь губами к его губам.

Поцелуй их длился долго, но Клер хотелось продолжать его вечно. Когда Джайлз оторвался от ее губ, она застонала от огорчения. Он посмотрел на нее и с дразнящей улыбкой произнес:

— Не знаю, могу ли я взять на себя смелость и пообещать тебе сегодня слишком много, учитывая определенные факторы, но мне очень бы хотелось этой ночью остаться с тобой.

Не отвечая, Клер стала развязывать узел на поясе его халата, и Джайлз радостно рассмеялся. Затем он повернул ее к себе и начал раздевать. Одеяния соскользнули с них, и Джайлз крепко обнял ее.

— Вот теперь, мне кажется, ты совсем поправился, — почувствовав его упругую плоть, засмеялась Клер.

— Сейчас мы это проверим! — воскликнул он, укладывая ее на кровать.

Начало их близости оказалось прекрасным, но каждый из них ждал, что произойдет в конце.

Клер буквально растворялась от наслаждения, когда Джайлз нежно и медленно стал целовать ее грудь, стараясь двигаться как можно медленнее и понимая, что перенесенное им потрясение и слабость играют ему сегодня на руку, не позволяя быстро достичь вершины блаженства.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу… Пальцы Джайлза нежно скользили по ее телу, изучая каждую его клеточку и отыскивая точки наивысшего блаженства. Клер тихо лежала, боясь, как и раньше, почувствовать барьер неприятия наслаждения. В момент наивысшего страха ей показалось, что эта проклятая преграда уже рядом, близко… Но в тот же миг Клер ощутила ласковое прикосновение его пальцев, которые, наконец, нашли то, что искали… Стена рухнула!

Потом что-то поднялось из глубин ее сознания… Что-то, давшее ей силы в свое время сказать Джастину «нет!» Клер поняла только одно: ее голос сам по себе произносит: «Да, да… да!»

«Возможно, прежде чем я смогла сказать „да“, мне нужно было научиться говорить „нет“, — подумала Клер, удивляясь, что Джайлз переменил положение тела.

Его движения казались сначала такими же сладостно-медленными, как и раньше, но чем больше она прижималась к нему, тем сильнее их охватывала страсть и наслаждение, вылившиеся в потрясающую кульминацию. Стиснув зубы, Клер переживала минуты экстаза, слыша, как Джайлз повторяет страстно и нежно ее имя. Когда их тела расплелись, она дотронулась до его горячей щеки, а он нежно погладил ее волосы.

— Я никогда не мечтал… нет… я годами мечтал о подобном, — прошептал Джайлз, — но никогда не думал, что будет так прекрасно!

— Джайлз, я не знаю, где начинаешься ты и кончаюсь я… Мне кажется, я ощущаю твое наслаждение острее, чем свое, собственное… Чего, в общем-то, не может быть… — дрожащим шепотом проговорила она.

Джайлз крепко обнял Клер, прижал к себе… Они уснули одновременно, как дети.

Все в доме уже знали, что лорд и леди Уиттон провели ночь вместе. Когда Эндрю пришел навестить своих друзей, какая-то приятная энергия наполняла весь дом.

— Могу я видеть леди Сабрину, Хенлей? А как себя чувствует лорд Уиттон?

— Леди Сабрина сейчас завтракает… А что касается моего хозяина, могу сказать, что он полностью поправился, — произнес слуга, видимо, очень довольный собой, как будто он чувствовал себя персонально ответственным за скорейшее выздоровление лорда Уиттона.

Увидев входившего Эндрю, Сабрина очень обрадовалась.

— Эндрю! Я надеялась увидеть вас еще вчера… Что случилось в суде?

— Ну вы прямо, как чертик из табакерки, который внезапно выскакивает… Садитесь, миледи, я вам расскажу все по порядку.

Подойдя к столику с закусками, он стал наполнять свою тарелку.

— Так есть хочется! — объявил мистер Мор, выбирая сосиски, яйца и копченую рыбу.

— Эндрю!

— Сейчас, сейчас… Мистер Олфилд и иже с ним получили по два года исправительных работ, а молодой мистер Грэндхэм вернул свои деньги и сможет продолжить обучение. Не сомневаюсь, он станет прекрасным адвокатом.

Сабрина всплеснула руками и обняла Эндрю.

— Моему жилету, видимо, повезло, что я хорошо знаю ваши привычки, Сабрина, — нежно пробормотал он, высоко поднимая свою тарелку и давая ей возможность обнять себя.

— О, будь он проклят, этот ваш завтрак, Эндрю.

Мужчина вздохнул, поставил тарелку на стлик и звонко расцеловал Сабрину.