– Лучше я поеду к Пересу, – сказала я. – Мне неловко встретиться с ними.
– Нет, останься здесь, – настаивал Николаос. – Они будут вести себя как обычно. Забудь этот свой нелепый страх. Все будет как обычно и даже хорошо.
– Они знают, что случилось с тобой? – нерешительно спросила я.
– Нет. Пока нет.
Селия и Чоки должны были приехать к нам вечером. Впрочем, о приезде речь не шла, их дом находился поблизости, и они пришли пешком.
Мы с Николаосом сидели в нашей любимой гостиной с картинами. Один из слуг вошел и сказал о приходе Чоки и Селии. Не знаю, что тут нашло на меня, но я, забыв о всех этих утверждениях Николаоса, стремглав выбежала из комнаты и кинулась к себе. Сердце отчаянно колотилось. Я заперлась.
Дальше я задернула занавеси и остановилась у окна. Мне показалось, что прошло довольно много времени. Раздался тихий стук в дверь. Я сердцем, а не умом поняла, что это, моя дочь. Мне было страшно. Я знала, что надо отворить дверь, но не в силах была сделать ни шагу. Стук повторился. Не чувствуя ног, я приблизилась к двери и отперла ее.
В первое мгновение я не узнала Селию, не поняла, что эта юная цветущая женщина и есть моя дочь. Ее изящные руки вскинулись, и я невольно вздрогнула и отшатнулась. Ее ладони легко легли на мои плечи. Потом голова ее припала к моей груди. Обе мы заплакали.
– Как это случилось? – тихо спросила она сквозь слезы.
Я поняла, что она говорит об увечье Николаоса. Но у меня не было сил обо всем этом рассказывать.
– Страшно было, – только и сказала я. – Чоки тебе расскажет. Он все будет знать.
– Андрес не расскажет. – Селия покачала головой. – Я за него боюсь. – Она прижалась ко мне. Я поняла, что ее действительно мучает страх и она нуждается в поддержке, в моей материнской поддержке.
– Почему ты боишься? – я старалась говорить спокойно. – С ним ничего не может случиться.
– Нет, нет, может, может. С ним все может случиться.
– Он изменился?
– Нет, это он. Но теперь все может случиться. Теперь надо только ждать. Теперь нельзя с ним говорить об этом. И я знаю, что все случится! Хочешь его увидеть? – неожиданно порывисто предложила она.
Я растерялась.
– Да, разумеется. Но, Селия, это не то… – я совсем смутилась.
– О чем ты? О том, что случилось тогда? Я была ужасна и глупа. Забудь.
Она была в каком-то лихорадочном состоянии, и это встревожило меня. Я попыталась было отвлечь ее. – Наконец-то я увиделась с Карлосом, – начала я.
Но она не слушала. Она схватила меня за руки.
– Ну пойдем, увидишь его! – она говорила о своем Андресе. Я вдруг поняла: она надеется, что я смогу в чем-то повлиять на него. Но почему? Зачем? Однако раздумывать было некогда. Я только подумала, что, конечно, все сделаю для нее, ради нее.
Дверь гостиной с картинами была заперта. Селия порывисто постучала. Открыли нам быстро. Николаос сидел у стола. Чоки поднялся нам навстречу. Ничего пугающего я не заметила. Он увидел, что мы пришли вместе, и глаза его просияли. Он изменился, но, на мой взгляд, к лучшему. Не было уже совсем хрупкости и болезненности. Теперь это был сухощавый, но сильный молодой человек, не юноша – мужчина. Никакого беспокойства я не приметила ни в его чертах, ни в чертах Николаоса. Что могло напугать Селию? Может быть, она все же болезненно воспринимает его отношения с Николаосом, особенно после того, как долго была со своим супругом наедине, и никто не мешал им, не вмешивался в их жизнь… Может быть, она слишком поспешно вообразила, что сможет спокойно терпеть эти отношения? Невольно я вспомнила свой последний разговор с Коринной. Моя младшая сестра тоже не рассчитала тогда свои силы. Неужели именно это происходит с моей дочерью? Но как помочь?
Селия опустилась на стул и скрестила руки на коленях. Я почувствовала, что она старательно прячет свою тревогу. Завязался разговор о свадьбе, которая должна была состояться через несколько дней. Потом я предложила Селии пройтись по саду. Она покорно поднялась и бросила быстрый и почти жалостный взгляд на своего Андреса.
– Нет, – сказал он, – я после выйду.
Значит, именно его отношения с Николаосом мучают ее. И почему только я не сумела отговорить ее от этого брака?! Почему я пошла у нее на поводу? Может быть, Мигель прав, и следует иметь твердые представления о добре и зле, пусть в чем-то ограниченные, но твердые.
– Я не заметила, чтобы он был встревожен, – осторожно начала я.
– Если бы! – воскликнула Селия.
– А его отношения с Николаосом… Ты ведь знала. Он все равно любит тебя.
Она посмотрела на меня непонимающе и быстро произнесла:
– Ну пусть! Пусть! Ничего нельзя изменить!
Я почувствовала, что никаких банальных утешающих фраз я не должна сейчас говорить. В это время быстрыми шагами к нам подошел Чоки. И снова – ничего пугающего, тревожного я не заметила в его облике.
Он сказал Селии, что им пора идти, и очень сердечно пригласил меня в их новый дом. Ничего более.
Все дни, оставшиеся до свадьбы Аны и Николаоса, я думала о Селии. В ее новом жилище я побывала вместе с Анхелитой, Аной и Карлосом. Чоки Анхелите понравился, и у них сразу установились дружеские отношения. Селия, казалось, позабыла свою тревогу, она увела Ану, и обе всласть наговорились.
До свадьбы оставался один день. Я потихоньку сбежала к Пересу и провела с ним несколько приятных часов, полных любви и остроумия, ни о чем больше не размышляя.
Глава сто семьдесят пятая
Свадьба Аны и Николаоса совсем не походила на свадьбу Чоки и Селии. Было и торжественное венчание, и парадный обед, и шумное празднество. Неожиданная щедрость Мигеля поразила меня. Я уже знала, что Николаос отказался от титула маркиза, который оставался за старшим сыном Мигеля, а также от денег и поместий Монтойя. Это было благородно. Но только ли этим была вызвана щедрость Мигеля, или он все же оценил Николаоса?
Анхелита предложила молодым заново отделать дом или даже купить новый. У Аны было богатое приданое, и здесь Николаос не возражал, это было бы не по обычаю. Но Ана неожиданно возразила матери:
– Пусть дом Николаоса остается таким, каким я его узнала, когда Николаос спас меня. А когда-нибудь после мы может быть что-то изменим.
И Николаос охотно согласился со своей молодой женой.
На свадьбе мы все были веселы, пели и танцевали от души. Я и сейчас, через столько лет, когда мне грустно, вспоминаю эту веселую и радостную свадьбу. Казалось, проклятие навсегда отвернулось от рода Монтойя.
Я осталась ночевать во дворце Монтойя. Долго говорила с Карлосом. Потом долго лежала без сна и думала о своей дальнейшей жизни. Я решила ехать в Америку. Мне казалось, что тогда мне будет легче отыскать моего старшего сына Брюса. И Санчо. Я хотела увидеть его. Мне думалось, что теперь мы будем вместе навсегда. После всего, что нам пришлось перенести. Мы и прежде понимали друг друга. И теперь поймем, еще чище и сильнее поймем и уже не расстанемся.
