Я лежала на походной кровати. В метре от меня на другой кровати лежала тетушка Юлиана с моей шляпой-цилиндром на животе. Между нами на белом стуле с довольным видом сидела Эрмина, поигрывая моим хлыстом.
— Пожалуйста, где… что… что я натворила?
— Ты потеряла сознание, — сказала Юлиана.
— А где мы?
— Мы в лазарете. Лежи спокойно, душа моя, — тетушка зевнула, как будто это она пережила тяжелые скачки, а не я. — Ты все сделала великолепно. Никогда не думала, что ты способна на такое. И выглядела восхитительно. Я страшно горжусь тобой.
— Пожалуйста, Юлиана, «страшно» — это нелитературное слово.
— Но в данном случае оно незаменимо.
В дверь постучали.
— Войдите! — громко крикнула Эрмина.
Появилась Валери.
— Минка, — радостно воскликнула она. — Ты просто великолепна. У тебя выправка, как у моей кузины в Вене. У Габора теперь будет репутация лучшего во всей монархии тренера по верховой езде, а генерал будет купаться в деньгах. Сколько мы соберем для благотворительности, Эрмина? Он тебе уже сказал, сколько мы отдадим беднякам?
— Две тысячи гульденов.
— Это хорошо, — она присела ко мне на кровать. — Вставай с постели осторожно. Буфет открыт. В шесть часов — чествование победителей, все уже ждут тебя.
— Но платье для верховой езды я больше не надену, — решительно заявила я.
— Нет, ты его обязательно наденешь. Ты еще никогда не выглядела такой ослепительной.
— Но я не могу.
— Но почему?
— Оно мне слишком тесно, — я рассказала историю с неправильным обмером и о том, как меня затягивали в корсет, как я чуть не задохнулась, и о своих мучениях в манеже.
— Я ничего не заметила. Браво! Вот школа нашего Зольтана! Все, кто прошел через его руки, получают выучку на всю жизнь.
Тут вмешалась тетушка Юлиана:
— Я послала в отель. Сейчас придет Цилли и принесет изумрудно-зеленое платье с жемчужным шитьем и с новым поясом, а также твою белую шляпу и лаковые туфли с пряжками. Мы сделаем тебе новую прическу, без хвоста, волосы уберем вверх. И ты отпразднуешь это событие, как того заслуживаешь.
— А какого размера платье?
— Пятьдесят сантиметров в талии. Подойдет или нет?
— Если надо, подойдет.
— Не можешь же ты выйти на люди в нижнем белье?
Я еще не сказала, что кто-то снял с меня платье для верховой езды и накрыл меня серым одеялом. Больше всего мне хотелось бы остаться лежать под этим одеялом. Мне здесь было так уютно!
В дверь снова постучали. Это пришла Цилли, запыхавшись от быстрой ходьбы. За ней — Йозефа с корзинкой в руках.
— Я не могла не прийти и не поздравить барышню с победой, — радостно сказала Йозефа. — Я выиграла двести пятьдесят гульденов, а Лизи — пятьсот. А ты, Цилли, сколько ты выиграла? Быстро говори!
— Триста!
— Триста гульденов, — повторила сияющая Йозефа. — Уже все в отеле знают. Мы ведь поставили на вас. Все празднуют вашу победу и пьют за ваше здоровье. Только наш хозяин расстроен. Он поставил на вдову-архитекторшу.
— Что? — вскрикнула Юлиана. — Зачем он это сделал? Не понимаю… ну что ж, наверное, у него был свой резон. Минка, ты можешь встать? Пойдем. Мы сейчас тебя оденем.
Превозмогая отвращение, я снова позволила затянуть себя в корсет. Однако зеленое платье было мне абсолютно по размеру. К тому же, оно было легче, чем толстый бархат. Удивительное совпадение — сегодня был поистине мой «зеленый» день. Весь день — с утра до вечера — я была в зеленом.
Не успела я сесть на белый больничный стул, чтобы Йозефа приступила к укладке моих волос, как в дверь снова постучали. Вошел Габор.
— Не входить! — скомандовала Эрмина. — Минка еще не готова к приему посетителей.
— Пардон, — ответил Габор, и мне показалось, что он расстроен. — Я по очень важному делу… по сугубо личному.
— У вас еще будет предостаточно времени, — покровительственно заметила Эрмина. — Мой дорогой Габор, не торопи события. Исчезни.
— К сожалению, не исчезну. Не могу. Мой старик ждет у двери. Он просит передать, что бросает к вашим ногам сорок тысяч гульденов и просит вашей руки.
Эрмина побагровела.
— Он просит моей руки?
— Прошу прощения. Но он просит руки… нашей фройляйн Минки. Я неправильно выразился.
— Что?! — Эрмина в шоке уставилась сначала на Габора, потом на меня. — Ведь было условлено, что ты и Минка… а теперь он хочет… Он хочет жениться на моей Минке? Они ведь совершенно не подходят друг другу, он и Минка.
— Кто это сказал? — в волнении воскликнула тетушка и начала судорожно обмахиваться веером.
— Габор, ты не ошибаешься? Если нет, то он просто спятил.
— Послушай, Эрмина, ведь это должно быть лестно для девушки. — Тетушка приблизилась ко мне. Зефи опустила ножницы, все уставились на меня.
— Минка, сокровище мое, ты должна хорошенько подумать… Что ты скажешь обо всем этом?
Я снова почувствовала удушье. Генерал и я? Стало быть, я могу стать мачехой Габора? Лучше бы мне сейчас снова упасть в обморок, подумала я, и тогда посмотрим, чем все кончится.
Это был второй и последний обморок в моей жизни. Я быстро пришла в себя. Услышала голоса, но глаз не открывала.
— Ну что, упрямится? — совсем близко прогремел бас генерала.
— Да нет же, — это была Валери. — И все-таки лучше еще раз спросить у самой Минки.
— Конечно, спросим, — согласился генерал, пребывавший в прекраснейшем расположении духа. — Вы полагаете, я чудовище? Только, милые дамы, что, откровенно говоря, может знать о жизни пятнадцатилетняя крошка? Предлагаю послушать, что она скажет, а потом постараемся убедить ее в обратном.
— Но моя Минка — такая хрупкая и тонкая, — заметила Эрмина.
— Да, как ее талия, и в этом она полное совершенство.
Тут я открыла глаза.
— Ура! — закричала тетя. — Минка снова ожила. Дайте бокал шампанского. Быстро!
Шампанского? Я осмотрелась по сторонам. Я все еще, оказывается, сидела на белом стуле, в зеленом шелковом платье. Рядом стоял небольшой столик, которого раньше не было. На столике серебряная ваза, в которой охлаждалось шампанское, вокруг вазы бокалы. Габора не было. Слева от меня, на кровати полевого госпиталя, как на троне, восседал генерал. Справа, на другой кровати, — Эрмина, тетушка и Валери. Как это говорила мама? «Делай то, что считаешь самым важным». А что было самым важным в данный момент? Выиграть время. И избежать скандала.
Цилли сделала книксен и сунула мне в руку полный бокал шампанского. Я сразу сделала большой глоток.
— Мои поздравления с выигрышем! — гремел генерал. Его лицо залила краска, висячие черные усы дрожали. — Йозефа, Цилли, наполните свои бокалы, выпейте вместе с нами за милостивейшую фройляйн Минку! Браво! За ваше счастье!
