Капитану его молитвы казались пустой тратой времени — сам он уже давно не верил в бога. В самом деле, если бог безгранично милостив, как о нем говорят, почему он допускает, чтобы на земле творилось столько зла? Значит, одно из двух: он либо давно отвернулся от своих детей, либо рассказы о его милосердии — поповские враки. В любом случае, молиться такому богу бесполезно.
Алексу хотелось сейчас только одного — чтобы рядом была женщина с русыми волосами и глазами цвета морской волны, чтобы она спела ему своим чудесным голосом какую-нибудь шотландскую песню и улыбнулась.
Капитан чуть не застонал от досады на себя — как он посмел снова думать о леди Дженет? — но вовремя сдержался: сказалась привычка, приобретенная во время скитаний по Шотландии, когда любой шум мог выдать беглецов с головой. Даже в бразильском лесу, больной, измученный, он помнил об осторожности.
Короткий дождь намочил одеяла и припасы путешественников, потом выглянуло солнце, и от земли, от сырых листьев стал подниматься вверх пар. Алекс начал дрожать так сильно, что не мог говорить, то есть что-то бормотал, но сам не мог понять, что именно. Так продолжалось долго, Алексу даже показалось — несколько часов. Но дрожь наконец кончилась.
— Я могу идти, — сказал он священнику, спеша воспользоваться коротким затишьем перед новым приступом лихорадки.
Священник, который уже вырезал для Алекса трость, чтобы тому было легче идти, с сомнением оглядел своего пациента и протянул ему заскорузлую, коричневую от солнца руку. Марко и проводника поблизости не было — они ушли вперед прорубать дорогу. Ухватившись за руку падре, Алекс с трудом поднялся на ноги и привалился к стволу дерева, чтобы не упасть.
Проклятая слабость… Но он должен вернуться в Виторию во что бы то ни стало, ведь его там ждут… Алекс оторвался от спасительного ствола и сделал неуверенный шаг, потом другой… Главное — успеть пройти побольше, пока не возобновилась лихорадка. Он доберется хота» ползком до Витории или умрет на этой тропе среди чужого, враждебного леса.
Ему стало казаться, что путешествие никогда не кончится — изумрудная зелень, которая так нравилась ему вначале, мешала идти, хищно цеплялась за одежду, как будто не желая отпускать добычу, и даже в прекрасных тропических цветах Алексу чудилось теперь что-то смертельно опасное.
Когда начало темнеть, падре остановился. Капитан в изнеможении повалился на землю, и его снова обдало жаром: на него опять навалилась лихорадка, за которой, как он уже знал, неизбежно последует жуткий холод, а потом все повторится снова и снова… У него по-прежнему не было аппетита, и тут не помогала даже хина, которую он с трудом проглатывал по настоянию священника.
— Я не умру… — еле слышно пробормотал он, обращаясь не столько к священнику, сколько к себе самому. — Не поддамся англичанам…
— Что вы сказали, сеньор? — наклонился к нему падре, но Алекс уже не мог ему ответить.
Жалея, что рядом нет Селии, Дженна кое-как надела платье, потом тщательно расчесала волосы, но не стала укладывать их в привычный узел на затылке, — без помощи компаньонки он выходил не очень аккуратно, — а оставила распущенными, только надела маленькую шляпку. Несколько раз закусив губы и пощипав щеки, она посмотрелась в зеркало и стала ждать Дэвида Мюррея.
Увы, на душе у нее было неспокойно — за весь день Дженна так и не получила весточки ни от Микки, ни от Берка, ни от капитана. В отчаянии она даже стала прислушиваться к голосам солдат, наводнивших гостиницу, надеясь узнать хоть что-нибудь новое, но все напрасно. Оставалась последняя надежда — Дэвид. Может быть, он что-нибудь узнал от англичан? Надо постараться это выяснить, но ни в коем случае не обнаруживать своего интереса — если, не дай бог, станет известно, что дочь лорда Кемпбелла помогала пиратам, ее ждет суровое наказание, несмотря на все заслуги отца.
Ровно в шесть в дверь постучали — на пороге стоял тщательно одетый и причесанный Дэвид. Дженна не могла не отметить элегантность и добротность его костюма — светло-коричневых брюк, отделанной кружевами рубашки и небесно-голубого жилета, удачно дополненного белым галстуком. Тщательно напудренные волосы были заплетены в аккуратную косичку.
— Вы очаровательны, миледи, — улыбнулся он, оглядев ее столь же внимательно, как и она его.
— Спасибо, — поблагодарила Дженна, приседая в реверансе.
— Я попросил хозяина накрыть для нас столик в дальнем углу, — сказал Дэвид, предлагая ей руку.
Молодая женщина почувствовала себя виноватой — он так мил, так любезен, а она, вместо того чтобы наслаждаться его обществом, думает о разбойнике, который не подает о себе вестей.
— Здесь очень жаркий климат, — заметила она, когда Дэвид усадил ее за стол.
— У нас на Барбадосе тоже, — ответил он.
— Расскажите мне о нем.
— Там очень красиво. Думаю, вам понравится. У Дженны екнуло сердце — похоже, он не сомневается, что свадьба состоится.
— У вас плантация?
— Да, я выращиваю сахар, который в основном идет на изготовление рома. Усадьба находится на берегу моря, поэтому благодаря бризу у нас прохладнее, чем в глубине острова.
Дженна поежилась — у него сахарная плантация, значит, есть и рабы… Впрочем, она всегда это подозревала.
— Вы продрогли? — участливо спросил он.
— Нет, я просто подумала…
— Простите, я чувствую себя виновником ваших злоключений. Если бы не мое предложение, ничего бы не случилось — вы были бы дома, в безопасности.
«Да, и пряталась бы сейчас от чужих глаз, постылая и никому не нужная», — пронеслось в голове у Дженны.
— Вы ни в чем не виноваты, — попыталась она улыбнуться, хотя на душе у нее кошки скребли, — я ни о чем не жалею.
Дженна хотела было добавить, что от всего сердца полюбила море, но вовремя спохватилась: ведь она солгала, что страдает морской болезнью… Боже, как трудно вырваться из порочного круга лжи!
— Вы смелая женщина, — восхищенно посмотрел на нее Дэвид.
— Совсем нет, — покачала она головой, — просто у меня не было выбора.
«Снова ложь, — подумала молодая женщина. — Выбор был: я могла бежать на Мартинике».
— Поверьте, я не попрекну вас ни единым словом, — мягко произнес Дэвид. — Кстати, я уговорил лейтенанта оставить идею с допросом, сказал, что вас держали взаперти и что вы ничего не знаете. Но другие пассажиры дали весьма детальные описания внешности ваших похитителей.
— О, большое спасибо, — в который раз поблагодарила Дженна и подосадовала на себя: сколько можно!
Дэвид помолчал, как будто не решаясь что-то сказать, но отбросил колебания:
— Если вы не против, я бы хотел, чтобы мы обвенчались здесь, в Витории.
