— В чем заключаются эти доказательства, лорд Кирстон?
— В собственноручных дневниковых записях князя Саксонского, ваше величество.
При этих словах Михаэль дернулся, словно марионетка на веревочке, и, пораженный ужасом, непроизвольно перевел взгляд на короля, который ответил ему полным презрения взором.
— Вы будете возражать, милорд, если я отдам приказание произвести подобный обыск? — в мертвой тишине хрипловатым от волнения голосом спросил король.
Взгляды всех присутствующих были прикованы к Михаэлю. Он привстал с кресла, облизнул языком сразу пересохшие губы и попытался найти достойный ответ. Его обвинитель спокойно стоял внизу на сцене — высокая стройная фигура в черном, четко выделяющаяся на пурпурном с золотом заднике театра.
Ничто не нарушало установившейся в театре тишины. И в этой тишине снова прозвучал холодный от гнева голос короля:
— Вы возьмете на себя труд дать указания нашим людям, как найти упомянутые доказательства, лорд Кирстон?
— Да, ваше величество. Но я продолжаю настаивать на поединке.
Сказав это, Лео снова взглянул на Михаэля, и холодное торжество, светившееся в его взгляде, ледяным клинком пронзило князя до мозга костей.
— Князь Саксонский! — жестко произнес король. — Вам угодно принять вызов виконта Кирстона?
Михаэль выпрямился во весь рост. Он поклонился сначала королю, а потом Лео.
— Согласно древнему праву, я докажу мою невиновность на поединке, ваше величество.
— Как у вызванного на поединок, выбор оружия за вами.
— Я выбираю рапиры, сир.
Корделия изо всех сил сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Голова гудела, ей хотелось закричать во весь голос, наброситься на Лео и хорошенько отколотить его. Как только он мог сделать это? Поставить на карту абсолютно все? Свою жизнь, их будущее. Судьбу детей. Какая же это месть, если клинок столь же легко может поразить и взывающего к этой мести? Неудивительно, что он не хотел, чтобы она была свидетельницей этого гордого, но самоубийственного вызова.
— Публичный поединок состоится завтра на рассвете на городской площади, — провозгласил свое решение король. — Вы оба должны удалиться за пределы дворца до тех пор, пока инцидент не будет исчерпан и нам не дадут знать о его исходе.
Король повернулся и вышел из ложи, за ним последовали наследник престола с супругой. Все придворные стояли с непокрытыми головами, пока королевская фамилия не удалилась.
Корделия, не помня себя от ужаса и от неожиданности всего услышанного, бросилась к выходу из театра, подгоняемая гулом толпы, которая с уходом короля обрела голос. Только бы добраться до спальни и успеть лечь в постель до того. как вернется муж! Сейчас самым главным для нее было прикинуться невинной овечкой, что бы там ни подозревал Михаэль, а потом уже решать, как поступить.
Лео бросил ее. Если он погибнет от руки Михаэля, то с ней все кончено. Но, пока она бежала на подкашивающихся ногах домой, гнев от кажущегося предательства начал стихать. Лео ведь хотел, чтобы ее и детей не было во дворце, когда его вызов взбудоражит весь Версаль. Но какой смысл в этом бегстве, если будущее не сулит им ничего? Она смогла бы ждать Лео даже год, будь в этом необходимость. Но если он останется лежать на месте дуэли бездыханным, существование утрачивало для нее всякий смысл. Бросив вызов, он отказался от нее, от их общего счастья ради своей личной мести.
Ее сознание нарисовало картину распростертого на земле тела Лео, истекающего кровью от рапиры Михаэля. Может быть, Лео и победит на дуэли. Она может вынести что угодно, лишь бы знать это наверняка, но в дуэли нет и не может быть ничего определенного.
Она ворвалась в апартаменты, едва дыша от слабости.
Месье Брион посмотрел на нее сначала с удивлением, а потом с сочувствием.
— Мадам… что-нибудь случилось?
— Пошлите ко мне Элси.
Она, пошатываясь, пересекла салон и вошла в спальню.
По дороге она мимоходом увидела свое отражение в зеркале и поняла, почему Брион выглядел таким изумленным. На мертвенно-бледном лице выделялись одни только обезумевшие глаза, волосы растрепались. Глядя на нее, можно было подумать, что она встретилась с привидением и бежала от него.
Она принялась торопливо раздеваться, ее покрытые холодным потом пальцы скользили по металлу крючков и пуговиц.
В комнату вбежала Элси.
— О, мадам, вы не должны были вставать с постели, — произнесла она, ломая руки. — Вы еще не выздоровели. Позвольте, я позову лекаря.
— Не надо, просто помоги мне лечь в постель.
Через пять минут Корделия уже лежала в постели, молясь о том, чтобы утихло бешено бьющееся в груди сердце.
Она чувствовала себя чрезвычайно слабой — скорее всего от вновь начавшегося кровотечения.
Дверь в салон распахнулась, и за стенкой раздался резкий голос Михаэля:
— Брион, соберите мой чемодан и пошлите Фредерика с ним в город, в гостиницу «Золотой петух». Пусть ждет меня там. И поторопитесь! Да не глядите на меня как идиот.
Корделия затаила дыхание, прислушиваясь к гневным выкрикам. Потом дверь в спальню распахнулась от удара, и в комнату ворвался Михаэль.
— Убирайся! — бросил он испуганной Элси, которая автоматически присела в реверансе и выбежала из спальни.
Михаэль подошел к ее кровати. Лицо его было бледно. Он посмотрел на нее, пронзая насквозь своим холодным взором.
— Как ты узнала про это, шлюха?
Голос его звучал на удивление мягко. Корделия ничего не ответила и только отвернула голову в сторону. Грубо выругавшись, он наклонился над ней и, крепко взяв пальцами за подбородок, снова повернул ее лицо к себе.
— Вы с ним решили провести меня? Как он узнал про дневники?
Пальцы больно сжимали ее подбородок, и она стиснула зубы, чтобы не застонать. Только бы он не заметил, что ей страшно.
— Я не знаю, о чем вы говорите, милорд. Я весь день провела в постели. Вы можете в этом убедиться.
— Ты больше не обманешь меня, подлая дрянь, — бросил он, приблизив к ней свое лицо так близко, что она могла ощутить кислый запах у него изо рта. — Я убью твоего любовника, а потом, клянусь Богом, шлюха, ты будешь в моих руках до тех пор, пока я не решу, что тебе пора умереть. Ты меня попомнишь!
Губы его почти касались ее рта в какой-то пародии на поцелуй.
— Ты меня поняла?
Брызги слюны обильно покрыли ее лицо.
— Я поняла вас. — Ей удалось произнести это, несмотря на подступавшее к горлу отвращение. — Поймите и вы, что вам никогда не удастся сломать меня. Я скорее умру.
Он рассмеялся и резко отбросил ее подбородок.
— Я уже сломал тебя, моя дорогая женушка. Неужели ты этого еще не поняла? — Он выпрямился во весь рост. — Немедленно отправляйся вместе с детьми в Париж. Ты должна ждать меня там на рю де Бак. Когда я убью твоего любовника, я займусь тобой.
