Но всё же способные люди, гораздо способнее его, смогли это сделать. Тут дело в характере, а не в таланте. Демельза считает, что у него характер неподходящий. Что ж, кто знает, возможно, он сумеет ей доказать, если ей будет интересно.
Кто знает, что готовит им будущее? Может, она просто уплывет, как те лебеди, навсегда исчезнет из его жизни. Может, это она — тот лебедь с поврежденным крылом, а вовсе не Морвенна.
Почуяв приближение дома, Шеридан ускорил шаг, и в деревне Грамблер несколько человек, идущих по домам, пожелали Россу доброй ночи. Он снова мысленно вернулся к тому октябрьскому вечеру четырнадцать лет назад, когда он вернулся из Америки и обнаружил, что Элизабет помолвлена с его кузеном Фрэнсисом. После того как Росс уехал из Тренвита, его жизнь лежала в руинах. Он ехал домой, в точности как сейчас, через деревню, вниз к Нампаре, и обнаружил, что и от дома остались почти одни руины, а пьяные Джуд и Пруди Пэйнтеры валяются в постели его отца. Сегодня он возвращался в другой дом, отстроенный и обновленный, чистый, опрятный и ухоженный, с многочисленными слугами, прекрасной женой, двумя милыми детьми. Какая перемена! Но всё же не было ли в этом зловещего сходства?
На краю деревни он заметил одинокую фигуру, идущую в одном с ним направлении. Заходящее солнце било в глаза, но Росс узнал Сэма.
Услышав за спиной топот копыт, тот остановился, чтобы уступить дорогу, но Росс осадил лошадь.
— Идешь в молельный дом?
— Да.
Росс спешился.
— Пройдусь немного с тобой.
Они стали подниматься на холм, Росс вел лошадь в поводу.
— Я не на собрание, — объяснил Сэм. — Просто прибраться и посмотреть, всё ли готово на завтра.
Его голос звучал безжизненно и безо всякого выражения.
— Ты вечно в трудах.
— Ох, мне не в тягость. Тем более для Господа.
— Если Господь не созиждет дома... [20]
— Что?
— Да так, вспомнил кое-что из школьных дней.
В угасающем свете виднелись контуры елового леска у Уил-Мейден. Кровавый оттенок исчез, всё кругом стало черно-белым.
— Вы были в Техиди? — спросил Сэм.
— Нет, в Труро.
— Ясно.
— А почему ты подумал про Техиди?
— Просто это было у меня на уме.
— Ты еще думаешь о Джоне Хоскине?
— Нет... Дело не в этом.
— Как твоя община?
— Хорошо, спасибо. Еще двое пришли на собрание на прошлой неделе.
Росс ненадолго задумался.
— А Эмма?
Сэм покачал головой.
— Нет... Не Эмма.
— Это не мое дело, но всё-таки спрошу. Что у тебя с Эммой?
— Ничего у меня с ней нет, брат.
Росс снова помедлил.
— Давно хотел спросить, Сэм, но сомневался, что стоит... Почему ты проиграл схватку?
Сэм нахмурился и скрестил руки.
— Если скажу правду, это будет похоже на самонадеянность.
— Но только правду и стоит говорить.
— Я думал, брат... Когда я уже был близок к победе, мне вдруг пришло в голову... Я вдруг подумал о Христе и... и о том, как его искушал дьявол, как посулил все царства земные... А он отказался. И я подумал, если он отказался, то я, пусть и своим скромным путем, но последую его примеру.
Они подошли к молельному дому. Там было еще светло, но в долине уже собирались тени, как предвестники ночи.
— Эмма приходила ко мне во вторник, — сказал Сэм. — Мы всё говорили и говорили, прям как раньше. Но уперлись в стенку. Она не сможет притворяться, так она сказала. Может, это придет, сказал я, а она ответила, что да, мол, может и придет, но если нет... То ее разделят со мной, а меня — с общиной.
Он поднял руку, чтобы ослабить шейный платок. «Иногда, — сказала она, — я чувствую себя другой. Но не сейчас».
Его голос задрожал, и Сэм откашлялся.
— Ну вот, брат, как обстоят дела. Я лучше пойду. Да и вас ждут дома.
— Так значит, она не выйдет замуж за Тома Харри?
— К счастью, нет. Она уезжает.
— Далеко?
— В Техиди. Там нужна горничная, и Эмма говорит, что поедет на год. Там и денег больше платят, и место для жилья есть, так она говорит. Там ей будет хорошо и... и это далеко от нас. Всего на год, так она говорит. Демельза написала от ее имени.
— Демельза?
— Да. Она написала леди Дан... как там ее... Мы по-прежнему называем их Бассетами.
— Но какое к этому имеет отношение Демельза?
— Эмма ходила к ней и попросила совета. Потом пришла ко мне и снова вернулась к Демельзе, а Демельза сказала — почему бы нам не расстаться на год, уезжай, чтобы ваши пути не пересекались. Ну а если через год Эмма всё равно будет этого хотеть, и я буду хотеть, то сестренка устроит нам встречу, и посмотрим, что из этого выйдет, будет ли толк.
Шеридан нетерпеливо ткнул мордой в плечо Росса и звякнул упряжью.
— Надеюсь, будет, — сказал Росс.
— Спасибо, брат. Я каждый день молюсь за Эмму, каждый день жду чуда.
— Так значит, теперь у меня два зятя, несчастных в любви. Думаю, Дрейк тоже молится о чуде.
Сэм бросил на него взгляд, будто такое не приходило ему в голову и он страшно удивился.
— Ну, брат, хорошо хоть вы с сестренкой счастливо женаты. Для меня такая радость проходить мимо вашего дома! Пусть это и не благодать Христова, но благодать для двух хороших людей, связанных друг с другом преданной любовью.
— Благодарю тебя, Сэм, — ответил Росс, похлопал Шеридана и медленно и задумчиво направился вниз, в долину.
II
В старой гостиной горел свет, а в новой библиотеке было темно. Они до сих пор предпочитали проводить время в старой части дома, оставляя библиотеку для торжественных случаев. Гимлетт, услышав Росса, вынырнул из-за дома и взял Шеридана под уздцы.
— Хозяйка в гостиной?
— Нет, сэр, она вышла два часа назад.
— Вышла?
— Да, сэр.
В гостиной он обнаружил Джереми и Клоуэнс, устроивших страшный беспорядок под предлогом игры с Бетси-Марией Мартин, милой девушкой лет шестнадцати, которая всегда краснела перед Россом, как и ее старшая сестра много лет назад.
— Простите, сэр. Все начиналось как игра с перестановкой мебели...
Ее объяснения потонули в шумных приветствиях детей при виде отца. Он подкинул их и поцеловал, щекоча и играя, пока Бетси спешно расставляла стулья и стол.
— Мне сказали, хозяйки нет?
— Это так, сэр. Она ушла вскоре после обеда.
— Она не сказала куда?
— Нет, сэр. Но она не взяла лошадь. Я думала, она вернется до темноты.
На каминной полке Росс заметил смятую записку. Он взял ее и прочел: «Дорогая миссис Полдарк, с прискорбием сообщаю Вам...» Письмо было подписано «Франсис Говер». Пока Клоуэнс что-то бурчала ему в ухо, он размышлял: Демельза не могла отправиться туда пешком, так куда она могла уйти? Его наполняла злость, наполовину вызванная беспокойством.
— Она ничего не просила передать?
— Кто, хозяйка? Нет, только попросила Джейн приготовить ужин.
— Она планировала вернуться к ужину?
— Не знаю, сэр. Мне она ни слова не сказала.
Чуть позже он поднялся в спальню. Все было на месте, кроме ее голубого плаща. Обычно Демельза оставляла записку, но и ее не было. Он снова спустился вниз и медленно прошелся по двору. Поросята Прилив и Отлив, достигшие уже приличных размеров, жили в собственном стойле возле лошадей, но на правах домашних любимцев могли свободно разгуливать по двору. Они поприветствовали Росса хрюканьем и сопением, узнав хозяина, а он угостил их хлебом, припасенным для этой цели. Шеридан, сытый и довольный, удостоился ласкового похлопывания, как и Свифт. Правда, Свифт беспокойно переступал ногами, скучая по прогулке.
На кухне Джейн Гимлетт склонилась над кастрюлей с супом, а Эна Дэниэл резала лук-порей. Вопли, смех и звон на лестнице показывали, что Джереми и Клоуэнс потихоньку готовятся ко сну. Росс вернулся в гостиную. Там снова было прибрано, не считая нескольких мелочей, которые уронили дети. Росс подобрал их и сложил в корзину за большим креслом, налил себе бокал бренди и отпил половину. Потом он задвинул шторы. Огонь в большом камине едва горел, и Росс подбросил угля и смотрел, как вверх потянулся дым.
Бренди показался на вкус каким-то самогоном и обжег желудок, но так и не изгнал неприятные мысли. В Россе постепенно вскипала злость на жену. Для этой злости, возможно, и были причины, но всё равно она была иррациональной. Она поднималась из глубин души, источником ее служили самые примитивные инстинкты. Россу казалось, что в его боли и беспокойстве, его разочаровании и ощущении пустоты виновата жена. У них было всё, а она это отбросила, даже не подумав о том, что именно она разрушает, и разрушает навсегда.
Это та Демельза, которую он вытащил из грязи, любил и беззаветно трудился ради нее, и вдруг появился мужчина, просто улыбнулся ей и протянул руку, и она влюбилась — сентиментально и распутно. Почти не оказав сопротивления. Стоило Хью Армитаджу положить на нее глаз, как она готова была растаять в его объятьях. И не делала из этого секрета. «Росс, — почти что сказала она, — этот прекрасный молодой человек за мной ухаживает, и мне это нравится. Ничего не могу с собой поделать. Я собираюсь ему отдаться. Мне жаль наш дом, наших детей, нашего счастья, любви и доверия. Такая жалость. Но ничего не поделаешь. Прощай».
