Он просил, и она поняла, что сейчас он не собирается ее выслушивать. Может быть, позже. Мэри Джо повернулась и вышла из комнаты.
Уэйд понимал, что не имеет права ни на что надеяться» не может позволить Мэтту Синклеру легко перечеркнуть его прошлое. Он повернулся к стене, не обращая внимания на боль. Она была ничтожной по сравнению с тем, что он чувствовал, когда увидел ужас в глазах Мэри Джо после его рассказа об Андерсоне и Сентралии. Она попыталась скрыть свои чувства, но не сумела. Точно так, как он не сумел скрыть, что из себя представляет.
«Я люблю тебя», — сказала она несколько дней назад. И потому что когда-то она его любила, она попытается. Она попытается изо всех сил любить его, забыть о его темном прошлом. Но он никогда бы не смог быть уверенным, что однажды оно снова не даст о себе знать.
Настойка опия. Сейчас бы она пригодилась. Хотя вряд ли помогла бы. Боль сидела слишком глубоко.
Уэйд попытался сесть. Боль была мучительной. Он вновь опустился на кровать. Посмотрел на поднос, принесенный Джеффом, и ему захотелось смахнуть его на пол. Но чем скорее он окрепнет, тем раньше сможет уехать. Денвер. Тюрьма. Суд. Уэйд больше не верил в прощение. Как не верил и в то, что Мэри Джо когда-нибудь сможет принять его таким, каков он есть.
Через шесть дней Уэйд настоял на поездке в Денвер, куда отвезли двоих пленников. Теперь он тоже считал себя пленником, хотя Мэтт Синклер отмахнулся, услышав его предложение переехать в тюрьму. Просто Уэйду было все равно, где он находится. Он хотел только убраться из города.
Мэри Джо он больше не видел, хотя Мэтт говорил, что она справлялась о нем.
Неужели она уехала домой?
Синклер теперь стал для него Мэттом. Даже другом. Услышав последний вопрос, он пожал плечами.
— Ты должен дать ей время, — ответил он. — Ты слишком много обрушил на нее. Когда я впервые услышал твою историю, мне тоже она не понравилась.
— Она тебе до сих пор не нравится.
Синклер опять дернул плечом.
— Она не имеет никакого отношения к тому человеку, каким ты стал теперь.
— Хотелось бы мне в это верить, — удрученно произнес Уэйд. — Я ведь намеревался убить Келли.
— Но не убил же.
— Только потому, что у меня не было возможности. Мэтт сердито посмотрел на него.
— Многие, включая меня, думают иначе.
Уэйд доканчивал миску жаркого, которую ему принес Мэтт. Мэри Джо готовила гораздо вкуснее. Хотя, вероятно, в денверской тюрьме он и такого не получит.
— Когда мы отправляемся? — поинтересовался он.
— Завтра, раз ты так рвешься. Поедем в фургоне. Думаю, для седла ты еще слабоват.
Впервые после ограбления Уэйд улыбнулся:
— Самое дурацкое место, куда тебя могут подстрелить.
— Во все другие, как оказалось, уже стреляли, — ответил Мэтт. — Врач в Денвере осмотрит твою руку.
Позже к Уэйду заглянул парикмахер. Бритье бесплатное, сказал он. У него был счет в городском банке. Потом заскочил владелец лавки и оставил новую одежду. Он тоже хранил деньги в банке. Доктор, от которого постоянно пахло виски, осмотрел рану и сказал, что плату не потребует.
Позже пришел мэр, постоял неловко, прокашлялся.
— Шериф Синклер сказал, что вы передаете свое вознаграждение на строительство школы. Для города это очень важно. — Он запнулся. — Если что нужно, дайте знать. Банк очень много значит для живущих здесь людей. И Мэтт тоже, — добавил он, бросив взгляд на шерифа.
Синклер подмигнул Уэйду. И все же ничто не помогло Уэйду заглушить чувство одиночества, мучительную потребность увидеть рядом Мэри Джо и Джеффа. Он втайне от самого себя желал, чтобы они вернулись, преступив его запрет. Он все время ожидал услышать легкую поступь Мэри Джо, увидеть яркую улыбку Джеффа. И потому невольно то и дело бросал взгляды на дверь.
С каждой минутой, проходившей в разлуке с ними, его одиночество усиливалось.
Мэр в конце концов ушел, сказав напоследок, что лично он, да и весь город, хотел бы, чтобы Уэйд сюда вернулся.
После его ухода Уэйд повернулся к Синклеру.
— Ему известно о Сентралии?
— Угу.
— А он знает, что я взял себе в жены индианку, что у меня был сын наполовину индеец? — Он не мог произнести слова «полукровка».
— Об этом я умолчал, просто сказал, что ты жил среди индейцев, и что только благодаря тебе они помогли найти Джеффа Вильямса.
— Я не собираюсь ничего скрывать.
Уэйд сам не понимал, почему обсуждает это, ведь ему предстояло жить в тюрьме.
— Ты должен дать им немного времени, — сказал Синклер. — Мы слишком много обрушили на них, точно так, как ты слишком много за один раз обрушил на Мэри Джо. Нужно время, чтобы привыкнуть.
— Мэри Джо не смогла привыкнуть, — с горечью произнес Уэйд.
— Ты ведь сам прогнал ее. Уэйд прищурился.
— Это она тебе сказала? Синклер ухмыльнулся.
— А ты всегда недооцениваешь людей?
— У меня было слишком мало поводов относиться к ним иначе.
Синклер недовольно покачал головой и сменил тему.
— Пожалуй, тебе не мешало бы размяться. Но предупреждаю, стоит тебе показаться на улице, как все в городе захотят пожать твою руку.
Уэйд закрыл глаза. Все это было невыносимо. Он продолжал думать о себе как об одном из головорезов Андерсона, человеке без чести. Мэри Джо в конце концов это поняла — а ведь только ее руку ему хотелось пожать. Правда, Джефф тоже протянул ему руку, но мальчик тогда еще не знал об Андерсоне и обо всех убийствах.
Уэйд начал расхаживать по комнате, которая была чуть больше камеры. Надо было привыкать к замкнутому пространству. Подойдя к окну, он выглянул на улицу. Ему хотелось увидеть высокую стройную женщину с рыжими полосами. Хоть разок взглянуть напоследок. Человек, в котором он узнал банкира, посмотрел вверх и, увиден Уэйда, приветливо помахал ему рукой. Уэйд отвернулся.
Завтра. Завтра он навсегда покинет Ласт-Чане. Наташи-городка больно укололо его своей ироничностью. Одно время ему казалось, что у него будет этот шанс, но отсутствие Мэри Джо говорило о том, что он ошибся.
Они выехали на рассвете. В столь ранний час Уэйд не ожидал увидеть кого-нибудь. Однако перед пансионом собрался практически весь город. Мэтт отмахнулся, когда Уэйд бросил на него укоризненный взгляд.
Все хотели пожать ему руку, пожелать всего хорошего. Несколько женщин сунули в повозку корзинки с едой, кто-то из мужчин передал бутылку виски. Уэйду стало совсем скверно на душе. Но Мэри Джо среди провожавших не было, и Уэйд решил, что больше он ее никогда не увидит.
Мэтт снарядил в дорогу крепкий фургон, в глубине которого постелил матрас, на сиденье возницы положил несколько подушек. Сидеть все же было мучительным испытанием. Поездка обещала быть тяжелой и долгой. По словам Мэтта Синклера, в этом фургоне придется провести три дня, а может, все четыре.
