— Итак, через два дня вы уедете.
— Да, но если ты хочешь, чтобы я присмотрела за Дамарис, пока ты будешь не в состоянии этим заниматься, пожалуйста, я готова.
— Нет-нет, думаю, мы справимся, Нэнни Блэк сделает все как надо. О Боже, как бы я хотела, чтобы ребенок наконец появился на свет и кончилась эта пытка!
Виктория нежно поцеловала Дамарис, пожелала ей спокойной ночи и вышла из детской. Элен последовала за ней.
— Что с тобой, Виктория?
— Ничего, — солгала она.
Впрочем, это даже не было ложью. Она не могла пожаловаться ни на что конкретное. Чуткая по натуре, она очень остро чувствовала перемены в настроении Рафаэля. И хотя он мужественно делал вид, что ничего не происходит, Виктория ясно ощущала его напряжение и с трудом сдерживаемое нетерпение. Он чего-то ждал, и это ожидание зажигало тревожный огонь в его бездонных серебристо-серых глазах.
— Итак, муж, — приступила она к допросу с пристрастием сразу после ленча, — отвечай, что ты задумал. Только не говори, что у меня слишком развито воображение. Я уверена, что что-то назревает. Сегодня — канун дня Всех Святых. Что должно произойти?
— Виктория, любимая, — мягко заговорил Рафаэль, обнимая жену за плечи, — единственная вещь, которую я задумал, — утомить тебя сегодня так сильно, чтобы завтра ты не смогла подняться до полудня.
— Рафаэль, — совершенно искренне возмутилась Виктория, — ты не имеешь права так со мной обращаться! Я говорю серьезно!
Рафаэль рассмеялся и крепко поцеловал возмущенно приоткрытые губы:
— Серьезно? Я тоже.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Немедленно говори, что ты собираешься предпринять.
Рафаэль задумчиво взглянул на жену и покачал головой:
— Виктория, любимая, даю тебе слово, что на сегодняшний вечер я не планирую ничего особенного. Ты будешь иметь возможность в этом убедиться. Мы весь вечер и всю ночь будем вместе.
Еще раз усмехнувшись, он удалился, оставив Викторию в полном замешательстве, но одержимую желанием запустить ему вслед чем-нибудь тяжелым.
* * *
Вечером первыми в гостиной появились дамы.
— Я придушу за это Рафаэля, — мстительно сообщила Виктория, потягивая шерри.
— А Дамьен сегодня вообще не сможет к нам присоединиться, — немного натянуто заявила Элен, — у него какие-то дела.
— Дела? Сегодня? Что за нелепость?
— Согласна, — поморщилась Элен, — но тем не менее он мне сказал именно так… А вот и твой муж.
«Что ж, — подумала Виктория, — по крайней мере он мне не солгал».
Рафаэль выглядел очень элегантно в черном вечернем костюме, темно-сером жилете, который всегда очень нравился Виктории, и ослепительно белой рубашке.
— Рафаэль, ты не знаешь, куда подевался твой брат? — нервно спросила Элен.
— По-моему, у него какие-то дела. Виктория раздраженно фыркнула:
— Чепуха! Мне кажется, Элен, они оба что-то затевают. Если не возражаешь, сейчас я заберу мужа на некоторое время в нашу комнату. Не сомневаюсь, мне удастся вытянуть из него всю правду.
— Пожалуйста, только не сейчас, Виктория, — жалобно взмолился Рафаэль, — я умираю с голоду. Лиггер! Наконец-то! Ужин готов?
— Да, господин Рафаэль.
За ужином собравшиеся вели легкую и непринужденную беседу. Виктория даже на какое-то время забыла, что наступил канун дня Всех Святых. И в этот вечер в ее жизни может появиться зловещая фигура Рама, угрожающая близкому ей человеку. Но у нее не было причин тревожиться. Ее драгоценный супруг был рядом, в полной безопасности. Он сидел за столом и жевал прекрасно приготовленную дичь.
После ужина Виктория была приятно удивлена тем, что Рафаэль не остался за столом наедине с бутылкой портвейна. Он помог Элен встать из-за стола, предложил каждой даме по руке и повел их в гостиную. Виктория попросила Элен сыграть ее любимую сонату Бетховена и с удовольствием приготовилась слушать.
Элен долго устраивалась за фортепиано. Живот был, так велик, что мешал ей дотянуться до клавиатуры. Но вскоре все трудности были преодолены, и комната наполнилась первыми звуками восхитительной музыки Именно в этот момент раздался звон разбитого стекла. И прогремел выстрел. Виктория увидела, как Рафаэль вздрогнул, выпрямился и, постояв так несколько минут, очень медленно и плавно опустился на пол.
Она услышала хриплый звериный крик. И только потом поняла, что кричит сама.
Правда и надежда всегда всплывают на поверхность.
Испанская поговорка
Рам был доволен. Скоро, очень скоро все будет в порядке. Он уже послал верного человека в Драго-Холл. Рам посмотрел на барона, оживленно болтающего с Винсентом Лендовером. Он нисколько не сомневался, что барон одобрит вынужденную меру, а если и нет, то будет держать язык за зубами, поскольку увяз так же глубоко, как и остальные молодые кретины в этой комнате.
Рам был в приподнятом настроении, потому что наступила ночь сатаны, а значит, его ночь. Он долго и упорно корпел над своими замечательными правилами, красивыми волнующими обрядами, восхищаясь их отточенным совершенством. Для каждого в этой комнате у него была приготовлена своя, особая роль. О да, он себя прекрасно чувствовал в предвкушении ожидаемого спектакля.
— Джентльмены, — начал он, стараясь привлечь общее внимание, — мне представляется символичным, что мы собрались именно сегодня, в канун дня Всех Святых, чтобы в очередной раз восславить наше маленькое, но нерушимое братство и наши успехи. Скоро мы станем известными, нас будут бояться и уважать, все мужчины будут нам завидовать. Джентльмены, я предлагаю тост за нас и за дальнейшее процветание нашего клуба.
Раздалось несколько хлопков, которые, даже обладая развитым воображением, было сложно назвать бурными аплодисментами. Большинство собравшихся, ограничившись кивками, поспешно влили в себя по изрядной порции отменного бренди. Раму захотелось уничтожить этих ленивых и тупых идиотов. Они обязаны были сейчас не лакать спиртное, а с энтузиазмом орать во всю мочь своих легких, вознося хвалу клубу и его главе.
Внезапно Рам увидел, что с места поднимается барон Драго. Он неторопливо подошел к столу и посмотрел на лежащую в наркотическом оцепенении девочку. Это было против правил. Никто не должен вставать и смотреть на будущую жертву, пока он, Рам, не соблаговолит разрешить.
— Вас что-то тревожит, барон? — раздраженно поинтересовался Рам, не любивший, когда в его планы вторгалось что-то неожиданное.
— Нет, больше ничего Затем, к великому неудовольствию Рама, барон снял капюшон, бросил его на пол и брезгливо откинул в сторону носком ботинка.
