Хью прекрасно знал, что Микаэлу, как и всякую креольскую девушку, на протяжении всей ее жизни родственники пытались оградить от любых темных сторон жизни. Интимные отношения, по понятиям креолов, тоже относились к тем вещам, о которых порядочным девушкам даже знать неприлично. Креолы оберегают своих дочерей от всего, что связано с особенностями противоположного пола, почище, чем самые богобоязненные пуритане. Он вновь усмехнулся не то над креольскими предрассудками, не то над собой. Но все же через столько недель после свадьбы должна была она перестать стесняться и сдерживать свои чувства! Он так любит свою острую на язык жену! Его устраивает в ней все, за исключением этой ее непонятной сдержанности. Как ни крути, а приходится признать, что ему недостаточно простой покорности и теплоты. Хочется большего, черт побери! Хочется обладать живой женщиной, а не просто ее телом.
Хью тяжело вздохнул, представив, как тяжело будет заговорить об этом с Микаэлой, если даже он решится на такой разговор. Можно ли вообще поговорить с ней на столь деликатную тему так, чтобы она не обиделась, не подумала, что он сердится на нее? Он как капризный владыка, мечтающий заполучить все, даже то, что он и назвать-то толком не может. Ему стало стыдно. Он женился на женщине, которую любит. Жена тоже любит его и не отказывает ему в близости. Чего еще надо? Такой семейной жизни можно только радоваться. Однако он чем-то недоволен. Рассердившись на себя, Хью попытался направить мысли немного по другому руслу.
Надо попробовать понять причины ее странного поведения в постели. Ведь по натуре она живая и страстная женщина. Вряд ли кто решится утверждать, что Микаэла привыкла скрывать свои чувства. Может, она все еще немного стесняется близости с мужчиной, со временем это пройдет само собой, и она превратится в горячую любовницу? Перебирая в памяти подробности их интимных свиданий, Хью вдруг понял, что жена всегда стеснялась предстать перед ним полностью обнаженной, всегда пыталась прикрыться одеялом или просила задуть свечи. Врожденная женская стыдливость? Или причина в нем самом? Он помрачнел еще больше. Может ли быть такое, что женщина любит мужчину, но не находит удовольствия в близких отношениях с ним? Он что-то делает не так, или ей неприятен сам акт любви? Вряд ли последнее. Микаэла с готовностью принимает его в свои объятия, ласки его явно возбуждают ее. Дело все-таки в нем самом. Как бы это ни было трудно, а надо откровенно поговорить с ней обо всем. Однако теперь такой разговор пугал еще больше. Мысль о том, что он сам является причиной холодности жены, мучила и лишала мужества. Есть, видимо, в том, как он ведет себя в постели, нечто пугающее и отталкивающее Микаэлу.
* * *
Микаэла, уставшая от полуденной жары, с удовольствием погрузилась в прохладную благоухающую ароматом гардении воду. Удобно расположившись в огромной ванне, она предалась приятным воспоминаниям о минувшей ночи, проведенной с Хью. Узнай Микаэла сейчас о мыслях мужа, она бы ужаснулась и не поверила. Ночи доставляли ей огромное наслаждение, она ждала их и готова была делать все, чтобы доставить ему удовольствие.
После примирения с Хью она вообще считала себя счастливейшей женщиной. Еще бы! У нее самый красивый, самый добрый и самый заботливый муж на свете. Он любит ее и не скрывает этого. А как она любит его! С каждым днем все сильнее и сильнее. Микаэла мечтательно улыбнулась и опустилась чуть глубже. Вода приятно охладила разгоряченную кожу, пощекотала обнаженные груди, нежно охватила соски. Это живо напомнило ласки Хью, губы которого прикасались ночью к тем же местам. Микаэла блаженно вздохнула.
О, если бы он знал, какая это сладостная пытка — ощущать жгучие прикосновения и сдерживать желание страстно отвечать на них! Позволять ему делать все, что он хочет, и не разрешать своим рукам ласкать его в ответ, лежать спокойно в то время, когда каждая клеточка рвется к нему! Она, как могла, старалась обуздать себя, заглушала рвущиеся из груди стоны, заставляла свое тело двигаться не так бесстыдно, как хотелось. Наверное, у нее бы не хватило сил на это, но она помнила постоянно о предупреждении тетушки Мари. Что бы там ни было, а вести себя нужно как положено. Она должна сдерживать свою страсть. Во имя любви! Хью никогда не обвинит ее в распущенности. Она не та глупая креолка, с которой развелся муж, заподозрив ее в безнравственности! Решив так, Микаэла успокоилась и стала мечтать о предстоящей ночи и объятиях мужа.
Ванна стояла в гардеробной, где в это время никто не мог нарушить одиночество Микаэлы. Когда из спальни донесся звук шагов, она решила, что это служанка принесла еще немного теплой воды. Но в открывшуюся дверь вошел Хью! Микаэла тихонько вскрикнула. Покраснев, она попыталась скрыть наготу, погрузившись поглубже в ванну. Румянец стал еще гуще, когда через мгновение она поняла, что лепестки гардений отнюдь не надежное покрывало.
— Хью! — сердито воскликнула она. — Уходи немедленно! Ты не должен видеть меня в таком виде!
Хью замер в дверном проеме, молча наслаждаясь представшей пред ним великолепной картиной. Черные волосы Микаэлы казались глянцевыми. В живописном беспорядке они спускались на ее лицо и шею. К щекам пристали трогательные тонкие прядки. Влажно поблескивающие плечи чуть выступали из полупрозрачной пены цветочных лепестков. А чуть ниже угадывались манящие выпуклости грудей. Взгляд его остановился на розовых сосках. Сердце забилось быстрее. По телу прокатилась волна вожделения.
— А почему, собственно, — громко спросил он, — я не могу посмотреть на тебя? — Импульсивным движением он прикрыл дверь и шагнул к ванне. — Ты — моя жена, и нам нечего скрывать друг от друга.
Что означает этот тон и этот взгляд Хью, Микаэле было отлично известно. А приподнявшаяся вдруг спереди его брюк ткань не оставляла никаких сомнений в том, что задумал муж. Сейчас самое важное было справиться с просыпающимся в ней самой желанием.
— Потому что я раздета, — постаралась как можно спокойнее произнести она, проглотив подступивший к горлу комок. — Хорошая жена-креолка не должна обнажаться перед мужчиной, даже перед собственным мужем. Я не хочу смущать тебя.
— Хорошая жена-кре…
Неожиданно мелькнувшая в голове догадка заставила Хью осечься на полуслове. Может ли это быть? Ему было известно, что креолкам с детства внушают необходимость быть покорными мужьям. А это почему-то предполагает и то, что женщина не должна открыто проявлять свою страсть. Ему даже как-то рассказывали не то быль, не то анекдот о муже, прожившем с женой пятьдесят лет и так и не увидевшем ни разу ее обнаженной. Боже правый! Неужели Микаэла, укутываясь в свою ночную сорочку и переодеваясь исключительно за ширмой, полагает, что делает это ради его и ее блага? Возможно, стараясь быть покорной во время любовного акта, она верит, что именно этого хочет от нее он? В глазах Хью появился веселый блеск. Если это так, то ее ждет настоящее открытие. Очень неожиданное для нее, надо думать. Он хитро улыбнулся, сел возле ванны на стул и принялся неторопливо стягивать с ног ботинки.
