Бурное веселье вскоре закончилось отчаянной дракой, и Трэвис потянул Алисию подальше от костра. Окинув быстрым взглядом поляну, он убедился, что Огаст и Бекки уже давно ушли, и повел Алисию к дому.
— Возвращайся домой. Мне нужно успокоить их, прежде чем они подпалят друг друга или натворят еще что-нибудь в этом роде. Я скоро приду.
Порыв прохладного ветра ворвался в просвет между ними. Алисия опустила глаза и, кивнув, поспешила к дому. Пока она шла к крыльцу, ее сердце стучало слишком часто.
Она все еще ощущала жар его ладоней на своем теле. В ложбинке между бедрами она чувствовала влагу, служившую ярким напоминанием о том, что они уже делали и что они будут делать сегодня ночью. Она знала, чего он хочет, чего он ждет от сегодняшней ночи. Она вела себя развязно. Придется расплачиваться за это.
Не теряя времени, Алисия бросилась в спальню, мягко прикрыв за собой дверь. Она посмотрела на элегантную кровать с символической резьбой, которая отсвечивала в свете лампы. Она знала, что стоит пустить сюда Трэвиса — и ее спокойствию придет конец. Ее тело нуждалось в нем, болело в томлении по нему, но разум содрогался при воспоминании о том, что он уже сделал с ней однажды.
Он изнасиловал ее, унизил и купил, воспользовавшись своим знатным происхождением. Разве она может рассчитывать на то, что он поймет, чего она добивается от него? Стоит ей впустить его сюда, и он применит силу. Никогда. Трэвис старается ее заполучить для собственного удовольствия. И она окажется в его распоряжении, как женщина, которую изваяли из камня и вдохнули в нее жизнь.
Взяв в руки деревянную статуэтку, которую ей удалось спасти при пожаре, Алисия подошла к окну и выглянула во двор. Пламя костра отбрасывало пляшущий свет на поляну, высвечивая гротескные фигуры, которые отделялись от группы и вновь сливались с ней. В открытое окно доносился женский смех, сопровождаемый хохотом и выкриками пьяных мужчин. Отдельные бранные возгласы свидетельствовали о том, что драка еще не закончилась. Алисия поискала знакомую мускулистую фигуру Трэвиса среди дерущихся.
Трэвиса не трудно было распознать среди крепких, мускулистых фигур. Его высвеченный огнем силуэт на полголовы возвышался над всеми. Даже среди тех, кто был примерно одного с ним роста, он отличался широкими плечами и узкими бедрами. Она видела, как он сбросил с себя рубашку с пышным жабо и отправил ее в кучу к снятым ранее сюртуку и галстуку, надетым по случаю свадьбы. Полуобнаженный, он стоял с поднятыми кулаками, приглашая противников помериться с ним силой. Обычный способ Трэвиса улаживать конфликты.
Даже сейчас, зная, как легко насилие может разрушить жизнь, Алисия была потрясена видом мощной фигуры Трэвиса, передвигавшейся расчетливо и грациозно. Возможно, мужчины иначе относятся к смерти и разрушению, но она так не могла. Слишком долго она находилась на грани безумия, чтобы не бояться все еще таившихся где-то внутри ее диких инстинктов. Трэвис будил в ней такие подспудные желания, которые лучше было бы загнать поглубже. Если даже Трэвис приводил ее в подобное состояние, то ей можно полагаться только на себя и ни на кого другого.
Алисия хотела верить, что Трэвис любит ее, что он окружит ее заботой и защитит от жестокостей жизни в этом диком краю, но теперь она знала, что это не так. Если бы он ее любил, то никогда не похитил бы ее, не изнасиловал и не унизил, зная, что она пережила до этого. Нет, он такой же варвар, как и все другие, и она должна держаться от него подальше. В ней он видит только средство достижения цели. Она поддалась своей тяге к физическому наслаждению, забыв о предостережениях матери о том, что мужчины думают только о себе. Было глупо полагать, что Трэвис мог оказаться не похож на других мужчин.
Даже зная об этом, она позволила ему уложить себя в постель, только чтобы испытать наслаждение от пронзительного ощущения, что она желанна. Она жаждала ощутить силу его рук, жар его поцелуев, их единение, такое тесное, что она почти готова была поверить его словам. Если бы она могла доверять ему, то отдала бы ему всю себя за то наслаждение, что получала от физической близости с ним.
Глядя на Трэвиса, который сбил с ног одного из противников и выискивал еще желающих подраться, Алисия поняла, что доверия больше нет. Этот человек чужд ей. Ей никогда не понять побудительных причин таких необъяснимых поступков, а доверять тому, чего не понимает, она не могла. Она уже однажды ощутила его дикий натиск. А что он сделает, уверенный, что она принадлежит ему?
Алисия боялась даже думать об этом. Мужчины все время портили ей жизнь. Почему она должна считать, что Трэвис не такой, как все?
Выйдя невредимым из схватки, Трэвис под приветственные крики толпы с триумфом направился к дому, и Алисия равнодушно отошла от окна. Всего несколько шагов, и привычным движением она задвинула засов, отделявший прошлое от будущего.
Пусть Трэвис отправляется со своей страстью куда захочет.
Перепрыгивая через ступеньку, Трэвис взбежал на заднее крыльцо, задержался у рукомойника, чтобы ополоснуть потные плечи и спину, и с рубашкой и сюртуком в руке, насвистывая, прошел на кухню.
Огонь уже был погашен на ночь, и Трэвис с взволнованно бьющимся сердцем в предвкушении ожидающего его приза проследовал в глубь дома. Он долго и много работал, чтобы получить в награду нежные объятия и чувственное тело. Не просто нежные объятия, а источающие нежный аромат объятия настоящей леди. Ниспосланные небесами объятия тому, кого в течение долгих лет награждали только проклятиями и плевками и называли дикарем. Он доказал, что он не только мужчина, но и джентльмен. Больше ничего доказывать не нужно.
Вспомнив, что Алисия не только леди, но и женщина с такими же, как у него, нуждами и желаниями, Трэвис на одном дыхании взлетел наверх. В предвкушении этого момента весь алкоголь выветрился из его головы. Если раньше ему доставляло удовольствие утихомиривать компанию, то сейчас это занятие его раздражало. Он разделался с буянами быстрее, чем обычно, чтобы не заставлять Алисию ждать. Он не хотел, чтобы остыл тот огонь, который разгорелся в них во время танца. Нельзя оставлять ей время на раздумья.
Трэвис замедлил шаг перед комнатой, в которой ночевал в течение последних недель. Может быть, ему нужно было не ополаскиваться, а вымыться более тщательно? Может быть, следовало побриться и одеться соответствующим образом? Трэвис поскреб заросший подбородок, но нетерпение одержало верх над приличиями.
Всего через несколько быстрых шагов он оказался перед закрытой дверью, служившей преградой на пути к его счастью со времени его свадьбы. Утром он сожжет этот чертов засов. Сегодня ночью они будут спать вместе.
