— Но в данных обстоятельствах наследный принц не хочет брать с собой в Швецию своего брата. В таком случае этот титул будет носить его сын, — сказал спокойно Жан-Батист. — Мой брат живет в По, я не хочу, чтобы он уезжал оттуда.
— Я думал, что у Вашего королевского высочества нет брата, — промолвил граф Браге.
— Я дал брату возможность изучить право, чтобы он не оставался клерком у адвоката, как мой покойный отец. Мой брат — адвокат, господа.
Оскар спросил:
— Ты рада, что мы будем жить в Швеции, мама?
Воцарилось молчание. Все хотели услышать мой ответ. Неужели они ожидают, что… нет, нет, они не могут ожидать этого от меня. Ведь моя родина здесь, я француженка, я…
Меня вдруг поразила мысль: Жан-Батист хочет, чтобы мы переменили подданство. Я — наследная принцесса в стране, которую я не знаю, где есть старые роды графов и подлинные бароны, а не аристократия новой формации, как у нас во Франции. Я же видела их улыбку, когда Оскар сказал, что мой отец был торговцем шелками… Только граф фон Эссен не улыбался. Ему было стыдно. Стыдно за шведский двор.
— Скажи, что ты довольна, мама, — приставал Оскар.
— Я еще не знаю Швеции, Оскар, — сказала я. — Но я приложу все усилия, чтобы быть довольной.
— Нельзя быть очень требовательной к народу Швеции, Ваше высочество, — сказал граф фон Эссен сдержанно. Его французское произношение напомнило мне Персона. Мне так хотелось сказать что-нибудь приятное.
— Я знала в молодости одного человека из Стокгольма. Его зовут Персон, у него магазин шелков. Может быть, вы знаете его, м-сье фельдмаршал?
— К сожалению, нет, Ваше высочество, — ответил он сухо.
— Может быть, вы, барон Фризендорф?
— Нет, очень сожалею, Ваше высочество.
Я сделала еще одну попытку.
— Граф Браге, может быть, вы знаете случайно торговца шелками в Стокгольме Персона?
— В самом деле нет, Ваше высочество.
— А барон Мернер?
Мернер, первый друг Жана-Батиста в Швеции, захотел помочь:
— В Швеции очень распространена фамилия Персон, Ваше высочество. Эту фамилию можно встретить очень часто…
Кто-то погасил свечи и открыл двойные занавеси. Солнце поднялось уже давно.
— Я не думаю подписывать манифест в пользу какой-либо партии, даже партии Единения, — сказал Жан-Батист, обращаясь к Вреде. Рядом с Вреде стоял Мернер, пыльный, усталый.
— Ваше королевское высочество, однако, говорили в Любеке…
— Да, Швеция и Норвегия представляют собой географически единое пространство. Мы постараемся достичь полного объединения. Это дело всего шведского государства, а не какой-либо партии. Кроме того, наследный принц не может принадлежать к какой-либо партии. Доброй ночи, вернее, доброго утра, господа!
Я не помню, как поднялась к себе в комнату. Может быть, меня отнес Жан-Батист. Или Мари с помощью Фернана.
Я сказала:
— Ты не должен так резко обращаться с твоими новыми подданными, Жан-Батист…
Я закрыла глаза, но знала, что он здесь, у кровати.
— Попробуй произнести Карл-Иоганн, — предложил он мне.
— Для чего?
Теперь меня будут так называть. Карл — имя моего приемного отца, короля Швеции, а Иоганн — мое имя. Жан так произносится по-шведски. Шарль-Жан по-нашему.
Он повторял:
— Карл Иоганн… Карл XIV Иоганн…
— На монетах будет Каролус-Иоганнес и наследная принцесса Дезидерия.
Я подскочила.
— Нет! Это переходит все границы! Я не позволю называть меня Дезидерией. Ни в коем случае, понимаешь?!
— Это желание королевы Швеции, твоей приемной свекрови. Дезире — очень по-французски для нее. Кроме того, Дезидерия звучит впечатляюще. Тебе необходимо согласиться.
Я упала в подушки.
— Неужели ты думаешь, что можно совершенно потерять себя? Забыть, кто ты? Кем ты был? Где твоя родина? Уехать в Швецию и там разыгрывать наследную принцессу?! Жан-Батист, мне кажется, что я буду очень несчастна!
Но он меня не слушал. Он все играл этими новыми именами:
— И принцесса Дезидерия… Дезидерия по-латыни значит — желанная. Найдется ли более подходящее имя для наследной принцессы, которую выбрал сам народ?
— Нет, Жан-Батист, я не желанная для шведов. Они нуждаются в сильном человеке, но слабая женщина, да еще вдобавок дочь торговца шелком, не знающая никого, кроме Персона, — это не объект их желаний.
Жан-Батист поднялся.
— Пойду, приму холодную ванну и продиктую прошение императору.
Я не пошевелилась.
— Взгляни на меня, Дезире! Взгляни на меня! Я хлопочу за себя, жену и сына о переходе в подданство Швеции. Тебя это не устраивает? Да?..
Я не отвечала и не смотрела на него.
— Дезире, я не хочу подавать прошение, если ты против. Ты меня не слушаешь?
Я не отвечала.
— Дезире, ты не понимаешь, о чем речь?
Тогда я взглянула на него. Мне казалось, что я увидела его впервые. Я рассматривала его выпуклый лоб, на который падали в беспорядке пряди темных вьющихся волос, его глубоко сидящие глаза, одновременно спокойные и пытливые, его рот, тонкий и страстный. Я подумала об огромных книгах, этих фолиантах в кожаных переплетах, по которым бывший сержант изучал юриспруденцию. О законах и таможенных пошлинах в Ганновере, которые сделали эту страну богатой под его руководством…
«Другой… тот охотился за короной, „валявшейся в сточной канаве“… А ты… Народ, со своим королем во главе, предложил тебе эту корону…» — думала я с удивлением.
— Да, Жан-Батист, я знаю, о чем речь.
— И ты поедешь с нами, с Оскаром и со мной в Швецию?
— Если я действительно «желанная», — я нашла его руку, прижалась к ней щекой. Как я люблю его! Боже мой, как я люблю его!
— Уверяю тебя, девчурка.
— Тогда оставь наследную принцессу страны льдов продолжить прерванный сон и иди принимать холодную ванну.
— Постарайся сказать «Шарль-Жан». К имени Карл-Иоганн мне самому нужно привыкать постепенно.
— Ну, насколько я тебя знаю, ты привыкнешь быстро. И поцелуй меня еще разок, я хочу знать, как целует наследный принц…
— Ну, как целует наследный принц?..
— Очень хорошо! Совершенно так же, как мой старый Жан-Батист Бернадотт.
Я спала очень долго. Проснулась с ощущением, что произошло что-то ужасное. Посмотрела на часы на ночном столике. Два часа утра, или два часа дня? Я услышала голос Оскара в саду. И голос незнакомого человека. Дневной свет просачивался сквозь закрытые шторы. Как могла я спать так долго? В груди был какой-то комок. Что-то случилось, но что?..
Я позвонила. М-м Ля-Флотт и лектриса вошли одновременно. Сразу присели в реверансе.
— Что прикажете, Ваше высочество?
Тогда я вспомнила…
«Продолжать спать, — подумала я огорченно. — И ничего не знать, ни о чем не думать, продолжать спать…»
