болото. Но Алекс все равно боялся выходить из гостиницы. Вдруг Марика позвонит чуть пораньше? Вдруг ее поймают финские пограничники и ей срочно потребуется помощь?
В гостинице все уже знали, что Алексу должны позвонить. Официант и бармен прониклись к нему сочувствием и время от времени спрашивали на ломаном английском: «Ну что? Все еще ничего?»
Ничего.
Алекс пытался представить себе, что сейчас происходит с его женой, где она, кто с ней…
Ресторан закрывался. Алекс достал бумажник, чтобы расплатиться за пиво.
Помнится, Жека уверял его, что давать официанту на чай — это все равно что давать таксисту на трамвай или сантехнику на прокладки…
Чертов Жека! Как он сумел склонить Алекса на эту аферу? Ведь это чистой воды безумие: доверить свою жену бог знает кому, дать ей денег, по сути, благословить ее на верное самоубийство.
«Это моя вина, — мрачнея с каждой минутой, думал Алекс. — Нужно было как-нибудь остановить ее. Запретить ей! Пригрозить, что если она пойдет на это, то я не стану ее дожидаться».
И если бы он мог хоть что-нибудь сделать для Марики! Спасти, вывести, вытащить ее из этого проклятого болота!
— Мы закрываемся, — деликатно напомнил ему официант. — Вам все еще не позвонили?
— Нет.
— Тогда вы попросите портье, чтобы он разбудил вас, если что.
И, позабыв о клиенте, он принялся что-то подсчитывать в своем блокноте. Алекс видел его наголо обритую голову, большой нос, нависший над пшеничными усами, красную руку с выпуклыми венами.
Внезапно его охватил приступ ярости. Как люди могут быть настолько равнодушно-спокойными?! Его Марика, возможно, погибает сейчас в трясине — в каких-нибудь тридцати милях отсюда, а этот мерзавец стоит и задумчиво грызет карандаш!
Но и ярость Алекса была какой-то бессильной. Он был вежлив, он улыбался, он произносил приятные для всех фразы…
В стародавние времена, когда человек просил Бога о чем-то, он обещал поставить ему свечу. И чем важнее была просьба, тем толще должна была быть свечка.
Если бы это помогло, то Алекс дал бы Богу взятку размером с телеграфный столб. Но что ему наши свечи? Ведь это глупость какая-то — выменивать жизнь человека на воск и веревочку.
Болото кончилось как-то внезапно. Земля под ногами перестала чавкать, показались гранитные камни.
Измученная, насквозь промокшая и разбитая, Марика не верила своим глазам. Неужели Финляндия?
Поверить в это было сложно. Скорее всего, она все же сбилась с пути и вышла из трясины не там, где надо.
Через несколько километров Марика нашла отсыревшую пачку из-под сигарет. Пачка была финской. Но разве никто из советских пограничников не мог курить контрабандных сигарет?
Потом ей встретились несколько осушительных каналов через болото. Вроде бы ничего подобного в СССР Марика тоже не встречала.
И только найдя на развилке дорог большой указатель, написанный явно не по-русски, она поняла, что прошла.
У нее враз подкосились ноги. Надо было уходить: финские пограничники могли заметить ее и выдать назад в СССР. Но Марика была не в состоянии сделать и шага. Ее всю трясло, хотелось рыдать, упасть в обморок, визжать.
«Удрала, — бессильно подумала она. — Я от дедушки ушла и от бабушки ушла… Я — Великий Колобок».
Как могла, Марика пыталась подавить захлестнувшую ее эйфорию. «Не радуйся ты раньше времени! — уговаривала она себя. — Сначала прими человеческий облик, превратись в нормальную заблудившуюся туристку, а потом уже будешь прыгать от восторга».
Отыскав озерцо с более-менее чистой водой, Марика кое-как отмылась от застарелой болотной грязи. Из карманного зеркальца на нее смотрело абсолютно безумное лицо: искусанное комарами, с розовой царапиной посреди лба, с потрясенными глазами.
В рюкзаке у Марики хранился плотно упакованный в целлофан спортивный костюм, кроссовки и небольшая сумка. Все остальные вещи нужно было надежно спрятать в лесу.
«Алекс… Мне совсем немножко осталось… Потерпи еще чуть-чуть…»
Зарыв вещи под слой дерна, она вновь вышла на дорогу. Асфальт! Господи, какое счастье — идти по асфальту!
Внезапно невдалеке послышался шум мотора и из-за поворота вывернул небольшой грузовичок.
Сердце Марики покатилось куда-то вниз. От волнения она даже забыла английский язык. В голове крутились только заученное еще в школе «The Great October Socialist Revolution has happened in 1917» — «Великая Октябрьская социалистическая революция произошла в 1917 году».
Узнают в ней русскую? Нет? Марика помахала водителю рукой:
— Hi! I got lost in the woods. Can you give me a ride? — (Здравствуйте! Я заблудилась в лесу. Не могли бы вы меня подвезти?)
Водитель, пожилой финн в клетчатой рубашке и новенькой спортивной кепке, открыл ей правую дверцу. Он совсем не говорил по-английски, но худо-бедно Марика сумела объяснить ему, куда ей надо ехать:
— I need to go to the Anna Hotel. It shouldn't be far from here. There is my husband waiting for me. — (Мне нужно попасть в отель «Анна». Он должен быть совсем недалеко отсюда. Меня там муж ждет).
«Куда отвезет? К пограничникам? — думала она, косясь на финна. — Я же действительно похожа на какую-то шпионку. Рожа расцарапанная, под ногтями чернозем, а костюмчик и кроссовочки только-только из магазина. Он, наверное, и документов у меня поэтому не спросил: сразу понял, кто я».
Водитель что-то сказал ей, но Марика ничего не поняла.
Финн запел, дирижируя рукой.
«А, радио хочет включить!» — внезапно догадалась Марика.
— Okay… — слабо произнесла она.
Это слово было знакомо финну.
— Okay, okay! — принялся он повторять.
Радио было чужим — незнакомый язык, незнакомые песни… Марика откинулась на сиденье. От тепла и сухости ее разморило, и, несмотря на страшное напряжение всех этих дней, она стала засыпать.
Перед глазами замелькали какие-то лица: пограничник в фуражке, спущенной на затылок, Лена, мама…
Марика проснулась от того, что машина остановилась. За окном была какая-то деревушка. Чистые аккуратные домики, вдоль улицы — автомобили незнакомых марок. Все было абсолютно «ненашенское» — чужое и поэтому пугающее.
— «Anna», — сказал водитель, постучав пальцем по стеклу.
Марика встрепенулась. Действительно, над симпатичным двухэтажным зданием с островерхой крышей висела вывеска "Anna".
Улыбнувшись, финн протянул Марике короткопалую лапу:
— Okay?
Марика стояла перед крылечком гостиницы. «А вдруг Алекса там нет? — промелькнула у нее испуганная мысль. — Что же тогда делать?»
Она оглянулась. Какие-то парни в ярких комбинезонах чинили асфальт, седовласые тетушки выходили из нарядного магазинчика, мальчишка гнал на велосипеде…
Марика вдруг почувствовала себя как кошка, которую принесли в
