К вечеру Августа, Гарри и Питер вернулись в Грейстоун. Все выбежали им навстречу. Слуги радостно улыбались, и каждый уверял другого, что он-то нисколько не сомневался, что хозяин непременно спасет госпожу.
Кларисса Флеминг, стоя на крыльце, сияла от счастья, а Мередит со всех ног бросилась к родителям.
— Мамочка, ты спасена! Я знала, знала, что папа обязательно спасет тебя! Он мне так и сказал. — Мередит обхватила руками шею Августы и не выпускала ее из объятий. — Ах, мамочка, какая же ты храбрая!
— И ты тоже, Мередит! — Августа улыбнулась ей. — Я никогда не забуду, как отлично ты держалась, когда я нашла тебя в этом домишке. Ты ведь даже не плакала, правда?
Мередит яростно помотала головой, все еще пряча лицо в складках платья Августы.
— Тогда нет. Но я плакала потом, когда мисс Баллинджер меня увезла и мы поняли, что ты осталась там одна.
— Я просто не знала, что делать, — вмешалась Клодия; она стояла рядом, крепко держась за руку Питера. — Я услышала выстрел, и, конечно же, меня охватила паника. Но я понимала, что не могу рисковать жизнью Мередит и вернуться к тебе. И мы поспешили домой. А тут как раз прибыли Грейстоун и Питер. Они сразу догадались, что Лавджой направился в Веймут.
— Мы поняли, что опоздали, и решили немедленно ехать в Веймут — именно там его следовало искать в первую очередь, — пояснил Гарри — Паук всегда предпочитал удирать от преследования морем. И мы с Шелдрейком успели опередить карету Лавджоя. А потом разыскали судно под названием «Люси Энн».
— Оказалось, что это старое суденышко контрабандистов, — подхватил Питер. — Его капитан иногда работал на Паука во время войны. Мы довольно быстро убедили его временно передать нам бразды правления.
— Ах, убедили? — Клодия скептически улыбнулась.
— Ну хорошо, скажем так: этот человек сразу понял, что к чему, когда Грейстоун все спокойненько ему разъяснил, — с беспечным видом поправился Питер. — Грейстоун умеет логично все объяснять, ты же знаешь. Теперь нам ясно, что твой кузен Ричард зашифровал в своем стихотворении сведения о Пауке и попытался связаться с британскими властями, когда тот подстерег его ночью и убил.
— Питер вообще-то прав, — сказал вечером Гарри. — Объяснять все с позиций логики я умею неплохо…
Августа улыбнулась. Она лежала у него на плече в теплой широкой постели, в знакомой комнате. Ей было покойно и хорошо. Она чувствовала себя желанной и любимой. Она чувствовала, что наконец вернулась домой!
— Да, Гарри, это все знают.
— Однако в некоторых вещах я отнюдь не проявляю такой способности. — Он еще крепче обнял ее и прижал к себе. — Например, я далеко не сразу понял, что люблю… Хотя на самом деле влюбился, как только увидел тебя.
— Гарри? — Августа приподнялась на локте и заглянула ему в глаза. — Ты хочешь сказать, что полюбил меня с первого взгляда?
На его губах появилась сдержанная, но довольно коварная улыбка, от которой у нее по всему телу прошла счастливая дрожь.
— По всей видимости, именно это и произошло, мадам. Иначе просто не существует объяснений моему в высшей степени нерациональному поведению во время нашей помолвки и поспешной свадьбы.
Августа прикусила губу:
— Ну, это еще как посмотреть. Ах, Гарри, я так счастлива сегодня!
— У меня просто нет слов, чтобы выразить, как мне это приятно, любимая. Я наконец понял, что мое собственное счастье навсегда связано с тем, счастлива ли ты. — Он крепко поцеловал Августу в губы и внимательно вгляделся ей в лицо, — Сегодня ты рисковала жизнью, чтобы спасти Мередит.
— Она моя дочь.
— А ты с присущим тебе неистовством хранишь верность членам своей семьи, не так ли? — Он легко улыбнулся и провел рукой по ее волосам. — Маленькая тигрица.
— Господи, как хорошо снова обрести семью, Гарри!
— Перед тем как я отправил вас из Лондона, ты сказала мне, что Мередит самая большая моя слабость. Но ты ошибалась. Самая большая моя слабость — ты, Августа! Я люблю тебя…
— И я люблю тебя, Гарри. Люблю всем сердцем.
Рука Гарри ласково скользнула ей под затылок, он чуть приподнял голову жены и снова прильнул к ее губам.
Утром Гарри проснулся от того, что Августа, быстро свесившись с кровати, схватила ночную вазу и наклонилась над ней.
— Извини, — с трудом проговорила она наконец, — но меня ужасно тошнит. Наверное, я заболела.
Гарри вскочил и поддержал ее за плечи.
— Это нервы, — заявил он, когда ей наконец стало легче. — Вчера у тебя было слишком много переживаний. Знаешь, дорогая, сегодня тебе придется провести денек в постели.
— Никакие это не нервы! — Глаза Августы сердито сверкнули. Она мокрой салфеткой обтерла лицо. — Ни один нортамберлендский Баллинджер никогда не страдал от нервов.
— Ну что ж, тогда, — спокойно продолжал рассуждать Гарри, — ты, должно быть, просто беременна.
— Бог мой! — Августа присела на краешек кровати и с ужасом посмотрела на него. — Ты полагаешь, это действительно возможно?
— Я бы сказал, что это в высшей степени возможно, — с огромным удовлетворением заверил ее Гарри.
Августа несколько секунд помолчала, раздумывая над его словами. Потом радостно улыбнулась:
— Пожалуй, сочетание нортамберлендских Баллинджеров и графов Грейстоунов может оказаться весьма интересным. Как вы думаете, милорд?
— О да, дорогая, весьма! — рассмеялся Гарри.
Прошло три месяца. Августа болтала с Клодией, только что вернувшейся в Лондон после свадебного путешествия, когда в гостиную вошел хмурый Гарри. Она сразу поняла, что муж рассержен. В руке он держал какие-то документы.
Августа повела бровью:
— Боже мой, в чем дело, милорд? Неужели издатель отказался печатать ваш труд, посвященный военным кампаниям Цезаря?
— Нет, значительно хуже. — И Гарри протянул ей документы. — Это прислал мне адвокат, занимавшийся наследством Салли.
— Какие-нибудь ошибки при составлении завещания? — Августа быстро пробежала глазами листки.
— Ты легко можешь заметить, что в списке наследников есть и твое имя, — подозрительно ровным голосом сказал Гарри.
Августа страшно обрадовалась:
— Как это мило со стороны Салли! Мне было бы так приятно получить от нее подарок на память! Интересно, что она мне оставила? Наверное, одну из картин, что висели в нашей «Помпее». Мы сможем повесить ее в классной комнате. Мередит и Кларисса будут очень рады!
— Это прекрасная идея, — согласилась Клодия, с любопытством заглядывая кузине через плечо. — Мне все время хотелось узнать, что станется со всеми этими замечательными портретами.
Гарри еще сильнее нахмурился.
