— Сир!.. Шарль!..
— Это моя последняя воля, — закончил король.
— Шарль, дорогой! — простонала Мари.
— Это воля короля! — добавил Карл.
— Я выполню ее, — прошептала молодая женщина. — Выполню! Ради ребенка, ради нашего сына…
Король сделал знак кормилице, и та ввела Франсуа д'Антрега.
— Подойди, друг мой! — обратился к нему Карл. — Еще раз спрашиваю, готов ли ты сдержать клятву, данную мне вчера?
— Я поклялся, сир, а я не из тех, кто клянется дважды.
— Ты обещал жениться на женщине, которую я укажу, и усыновить ее ребенка, как плоть от плоти твоей.
— Сир, — ответил д'Антрег. — Я понял, что вы просите меня заботиться о вашем сыне и стать, по крайней мере, в глазах окружающих, супругом госпожи Мари… не так ли?
— Да, друг мой.
— Я поклялся, сир, и сдержу слово: дам свое имя той, которую вы любили; незапятнанный герб моего рода, моя шпага и мой ум защитят ее от любого врага, ее и королевское дитя.
Мари Туше рыдала, спрятав лицо в ладонях. Молодой дворянин обернулся к ней и добавил:
— Не бойтесь, сударыня… я никогда не злоупотреблю своим положением. Брак с вами даст мне лишь одно право — право заботиться о вас, обеспечить вам спокойную жизнь, обезопасить от интриг.
Д'Антрег, возлагая на себя такие нелегкие обязательства, был вполне искренен.
Карл IX, охваченный радостным волнением, взял руку Мари и вложил ее в ладонь д'Антрега.
— Дети мои, — сказал король. И это слово не прозвучало неуместно в устах умирающего, — дети мои, да благословит вас Бог!
Король взял на руки сына, прижал его к груди с мыслью о том, что против этого крошечного создания, может быть, уже плетутся зловещие заговоры, поцеловал и отдал Мари Туше.
— Мари! — произнес Карл, — я знаю, дни мои сочтены; прошу, приезжай в Венсенн каждое утро.
— Конечно, милый Шарль! Если бы я могла остаться здесь, я бы за тобой ухаживала, сидела около тебя ночами… ты бы вылечился!..
Король отрицательно покачал головой.
— Д'Антрег, проводи ее… Вам надо уходить, скоро здесь появится моя матушка.
Мари и Карл обнялись.
— До завтра! — прошептала Мари.
— До завтра! — повторил король.
Они расцеловались, обменялись прощальными взглядами, и Мари в сопровождении д'Антрега вышла.
Когда Мари у дверей замка садилась в карету, а д'Антрег — на коня, вдалеке показались несколько всадников, галопом мчавшихся к Венсеннскому замку. Карета Мари двинулась с места, а д'Антрег задержался на минуту, чтобы посмотреть, кто же так торопится прибыть к королю. Он узнал всадника, скакавшего шагов на пятьдесят впереди остальных, а узнав, побледнел и прошептал:
— Здесь король Польши![11] Значит, Карл действительно умирает: воронье уже слетается.
Он пустил коня рысью и, нагнав карету Мари Туше, поехал вместе с ней в Париж. Карл IX остался наедине с кормилицей.
— Как хорошо было бы пожить еще! — прошептал король. — Пожить в свое удовольствие, как простой человек, в тиши полей: пить и есть, не думая о ядах; не высматривать в темноте кинжал предателя. Вот они, королевские мечты… Жить, просто жить! Господи, дай мне немного покоя, пожалей меня!
И слезы скатились по исхудавшему лицу короля.
— Матушка не зайдет ко мне? — спросил Карл.
В это утро Екатерина действительно не зашла в королевские покои. Видимо, с приездом в Венсенн того самого всадника, которого заметил на дороге д'Антрег, королева-мать была слишком занята.
— Помоги мне лень, кормилица! — попросил измученный Карл.
Старуха уложила короля на огромную кровать, заботливо подоткнула одеяло, и обессиленный Карл закрыл глаза.
— Ему лучше, — подумала кормилица и вышла из комнаты. Когда Карл IX понял, что около него никого нет, он открыл глаза.
— Один! — прошептал он. — Совсем один! Вокруг тишина! Все меня бросили, ни придворных, ни охраны! Они знают, что я умираю…
Так оно и было: король остался в полном одиночестве. Тишина вокруг его покоев была безмолвием заброшенности. Только старая кормилица время от времени заглядывала в комнату.
Однако, когда Карл прислушивался, ему казалось, что он различает какие-то непривычные шумы в замке. Похоже, кто-то ходил торопливыми шагами, оживленно и радостно разговаривал… Это был шум толпы, толпы придворных, которые спешат собраться вокруг короля… Кого же приветствовали как королевское величество, в то время как он, французский монарх, лежал здесь один, лицом к лицу со смертью?..
Прошли часы. Даже кормилица не заходила больше: может, ее услали куда-нибудь, чтобы она не сообщила королю, что же происходит в его замке.
К вечеру Карл захотел подняться и позвонил в гонг. Но никто не пришел. Тогда король попытался встать сам, без чужой помощи, но не смог и без сил рухнул на постель. Он с ужасом почувствовал, что остатки сил покидают его.
Так он лежал, измученный, в холодном поту, охваченный жутким страхом. Он хотел крикнуть, но смог издать лишь едва слышный хрип.
— Боже! Боже! — простонал Карл. — Умираю!..
Вдруг он резко приподнялся и застучал зубами… На него надвигался страшный припадок… Сумерки проникли в комнату. Карл сидел на кровати и правой рукой все отгонял от себя подступавшие призраки, а левой лихорадочно тянул на себя одеяло, словно пытаясь спрятаться.
— Кровь! — кричал он. — Зачем столько крови! Пощады! Кто, кто просит о пощаде?! Кто вы? Это ты, Колиньи? И ты, Клермон, что тебе надо? И ты здесь, Ла Рошфуко? И ты, Кавень? И Ла Форс? И Пон? И Рамус? Ты явился сюда, Ла Тремуй? И ты, Ла Плас? Зачем вы здесь? Что вам от меня надо?.. Господи! Они заполнили спальню! Они везде, везде… и в коридоре, и на галерее, и в замке, и во дворе… Они поднимаются по лестнице, входят сюда… Кто вы? Что вам нужно? Помогите! Кто-нибудь! Помогите… Зачем вы пришли? Убить меня?.. Стоны, хрипы… Колокола! Колокола бьют!.. У меня раскалывается голова. Я глохну от этого воя… Перестаньте! Не надо! Не мучьте меня…
Вдруг Карл IX замолчал. Его пронзительные крики перешли в жалобный стон, и, охватив голову руками, король зарыдал.
— Господи! Боже мой! Прости меня! — простонал он. Внезапно король протянул к невидимым призракам исхудавшие руки:
— Простите, простите… Я проклят…
Снаружи совсем стемнело, но в комнате появился свет — внесли светильники, и к ложу умирающего приблизились уже не призраки, а живые люди… придворные, герцог Анжуйский… Зловещая фигура, вся в черном, склонилась над Карлом — Екатерина Медичи, королева-мать!
Старая королева ледяными пальцами коснулась лба больного и прошептала:
— Сын мой…
Карл IX пронзительно вскрикнул от ужаса и попытался оттолкнуть эту руку. Потом приподнялся, оглядел всех безумными глазами и вновь упал на подушки.
