Это стало последним ударом. Выкрутившись из его рук, Софи отодвинулась, чтобы увидеть его лицо.
— Женой?!
— Конечно.
— То есть ты… вы собираетесь снова жениться?
— Ну да, собираюсь… а почему снова?
— Просто… ну, Эудора рассказала мне о Мэри.
— Черт бы побрал Эудору! Господи, так ты подумала?! Софи, я, конечно, очень любил Мэри, но она никогда не была моей женой!
— Никогда? — тупо повторила Софи. — Но я ведь видела ее портрет… и там был еще маленький Чарли, и…
— Софи, Мэри была моей сестрой, — перебил Линдли. — Она вышла замуж за Чарлза Карделла, моего лучшего друга, с которым мы дружили еще со школьной скамьи. А малыш Чарли был моим племянником.
— Ох! — всплеснула руками Софи. Только теперь она поняла, что Эудора случайно… нет, скорее намеренно упустила кое‑какие детали. Ужасная женщина!
— Чарли Карделл работал на Хоум‑офис, — продолжал Линдли. — Как‑то раз он сказал мне, что обнаружил заговор, целью которого был шпионаж в пользу Франции, и сообщил, что видел, как человек, за которым он охотится, выходил от Эудоры. Конечно, ему было известно, что я ее племянник, хотя двери нашего дома были для нее закрыты. Чарли попросил меня возобновить наше знакомство, поскольку это могло бы помочь ему собрать информацию о тех людях, которые бывали в ее доме. Я отказался.
— Но мне всегда казалось, что вы с мадам друзья, — возразила Софи. — Я своими глазами видела, что ты часто ее навещал.
— Неужели? — подмигнул Линдли с улыбкой, которая говорила, что его тщеславие полностью удовлетворено. — Да, я сделал, как он просил, но это случилось много позже, после того, как Чарли погиб. Кто‑то напал на его карету, и погибли все, кто там был, — он сам, моя мать, сестра и маленький племянник. Я подозревал, что все это как‑то связано с расследованием, которое вел Чарли, поэтому заставил себя возобновить знакомство с Эудорой. Как будто и не было тех лет, когда я старательно притворялся, что не знаю о том, что моя тетушка — содержательница борделя, — скривился он.
— Но ты ведь нашел того, кто это сделал, разве нет?
— Да, похоже, за всем этим стоял Уоррен. А Эудора помогала ему, добывая нужные ему сведения через своих клиентов. Что же до Фитцгелдера, то он был их сообщником.
— А мой отец? — с замиранием сердца спросила Софи.
— Ему банально не повезло — он просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время. Что бы в прошлом ни сделал твой отец, дорогая, в убийствах он не участвовал. Эудора, бросив на него тень, заставила меня подозревать его. Она считала, что он оскорбил ее, и жаждала отомстить — моими руками, разумеется. Что опять‑таки возвращает нас к твоему письму. Скажи, ты была искренна, когда писала его?
— О да! Я даже отослала из дома слуг… а отец сказал, что до позднего вечера будет у своего поверенного.
— Видишь ли, дорогая, твой отец отправился на встречу с моим поверенным. В мой загородный дом в Кенте он собирался отвезти тебя.
— Твой дом?! Но… как?! Почему?
— Потому что твой отец запретил мне делать тебе предложение, если я не стану должным образом ухаживать за тобой. Теперь ты богатая женщина, Софи. У тебя есть семья, родственники — и не только здесь, в Англии, но и во Франции. Теперь ты можешь выйти замуж за того, кого захочешь сама.
— Но я никто! — закричала Софи. — Какая из меня леди — с моим‑то прошлым?!
— Ты говоришь о Софи Даршо. А я собираюсь сделать предложение мисс Софи д’Аршо, молодой леди, получившей безупречное воспитание, в жилах которой течет голубая кровь. Необязательно рассказывать всем, где ты провела последние пару лет.
— Ну да, конечно! — с горечью бросила Софи. — Как и о том, что моя бабушка была содержанкой, мать — актрисой, а отца в свое время обвиняли в убийстве.
Линдли крепко прижал ее к себе.
— Ты права. С твоим темным прошлым лучше хватать первого же мужчину, у кого хватит смелости сделать тебе предложение. Можешь считать, что я обманом заставил тебя согласиться.
Линдли, широко улыбнувшись, с такой силой сжал Софи в объятиях, что у нее хрустнули ребра.
— Ты никогда об этом не пожалеешь, обещаю.
— Возможно… если ты позволишь мне дышать, — взмолилась она.
Линдли поспешно разжал руки и отступил на шаг.
— Ты права. Сейчас здесь будет твой отец, так что, думаю, самое время открыть этот сверток. Я принес это для тебя.
Софи сконфузилась, но Линдли протянул ей сверток. Порозовев, Софи осторожно развязала шелковую ленточку. Поставила сверток на стол, помялась и открыла крышку.
— Мои ножницы! — ахнула она.
— Я решил вернуть их тебе.
— Да, и шнурки тоже, — пробормотала она, почувствовав, как при воспоминании о ночи в Хейвен‑Эбби у нее заполыхали щеки.
Но при виде того, что она увидела под ними, у Софи отнялся язык. Панталоны… те самые бархатные панталоны!
— Эту деталь туалета я нашел особенно интригующей, — пробормотал Линдли.
Больше он не произнес ни слова. Возможно, потому, что его словарный запас иссяк… а может, просто из‑за того, что Софи зажала ему рот поцелуем.
Chair — стул (англ.).
Тихо, моя Фифи. Успокойся. Успокойся. Это я (фр.).
Да, Софи. Это я (фр.).
Дитя мое (фр.).
Моя дорогая (фр.).
Тихо, красавица моя (фр.).
Малышка (фр.).
Моя крошка (фр.).
Тауэр — тюрьма, где содержались коронованные и другие знатные преступники.
Ньюгейт — главная лондонская тюрьма на протяжении 700 лет, славилась своими ужасающими условиями. В отличие от Тауэра в ней содержались простолюдины. Там же совершалась и смертная казнь.
Успокойся, Фифи (фр.).
Haven Abbey (англ.) — аббатство, где можно найти убежище.
Лауданум — опийная настойка.
Функции Хоум‑офиса аналогичны министерству внутренних дел в других странах, с ним тесно взаимодействуют полиция и секретная служба М5. Ранее отвечал за службу тюрем.
