– Ему необходима строгая дисциплина, – резко возражал Марко. – Мальчика испортило пребывание на вилле в окружении обожающих женщин.
– Чепуха! Ты сам – источник всех проблем. Ведь ты так очевидно демонстрируешь, что любишь Риккардо больше, чем Мишеля и Сильвану.
– Это твоя очередная выдумка! – Марко был разгневан. – Если бы в твоих словах была хоть доля правды, Сильвана вела бы себя точно так же.
Всякий раз Жюльетт убеждалась, что говорить с Марко на эту тему бесполезно, так же бесполезно, как говорить с каменной стеной. Она пришла к выводу, что в тот момент, когда муж получил письмо с пометкой Красного Креста, сообщавшее, что у него родился сын, перед ним как будто зажегся факел, осветивший дорогу в будущее. И это чувство никогда не оставляло его.
* * *
В апреле Жюльетт с Марко и детьми отправились на празднование дня Святого Марка. Собор, отремонтированный после бомбежек, вновь излучал в солнечных лучах свое божественное золотое сияние, подобно драгоценному камню. Не все произведения искусства и другие сокровища вернулись на свои места. Еще отсутствовала на фасаде четверка бронзовых коней, но всем было известно, что день их возвращения близок. Площадь Святого Марка была заполнена ликующими венецианцами и гостями, начинающими съезжаться в любимый город из многих стран Европы и Америки. Эпидемия «испанки» начала спадать, а вместе с ее отступлением вернулись туристы, молодожены, не представляющие лучшего места для медового месяца. И вновь древние канцонетты гондольеров зазвучали на Большом канале.
Играли маленькие оркестры, повсюду было множество разного рода развлечений. Риккардо, который еще только учился ходить, сидел на плечах Марко. Опускать его на землю среди шумной толпы было небезопасно. К бесконечной радости Мишеля, Марко отыскал для него и Сильваны удобное место, с которого хорошо были видны жонглеры, акробаты и клоуны, а потом купил красный заводной мотоцикл, о котором Мишель давно мечтал. Для его маленькой сестренки отец подобрал очаровательную куклу, а для братика – яркий мячик. Все с огромным удовольствием полакомились мороженым, и Марко позволил Мишелю самому выбрать место обеда всего семейства. После обеда Лена забрала Риккардо домой, остальным была предоставлена полная свобода продолжить развлечения. С наступлением темноты был устроен восхитительный фейерверк.
– Какой чудесный день! – воскликнула Жюльетт с благодарностью, когда радостные и утомленные они возвращались домой. Марко держал Мишеля за руку, и она была бесконечно счастлива, что муж, наконец, внял ее просьбам и увещеваниям.
– Мы опять устроим такой приятный день, когда бронзовые лошади вернутся на фасад собора, – отозвался Марко. – Правда, Мишель?
– Да, папа! – мальчик подпрыгивал от безудержной радости.
Когда детей уложили спать, Жюльетт прошла по комнатам в поисках Марко и обнаружила его в гостиной. Он сидел откинувшись на подушки дивана и держал рюмку коньяка. Ей показалось, что муж выглядит очень усталым. Сев на табурет, Жюльетт положила руки на колени и взглянула на него с улыбкой.
– Дети заснули с новыми игрушками. Они так безумно счастливы. У них был радостный день.
– Мне он тоже понравился. Налей себе коньяку, Жюльетт, и мне тоже.
– Хорошо, – обычно Жюльетт не пила ничего, кроме красного вина, но у нее вдруг возникло впечатление, что Марко хочет, чтобы жена осталась с ним в гостиной. Графин и еще одна рюмка стояли на маленьком столике, а за вином нужно было идти в другую комнату. Жюльетт взяла рюмку из рук Марко и наклонилась, чтобы поцеловать мужа. Она вздрогнула, почувствовав, насколько горяч его лоб. Прикоснувшись к нему рукой, она с тревогой воскликнула:
– Ты нездоров! У тебя жар!
– Да, что-то меня знобит.
– Ну, конечно, ты, наверное, простудился, не удивительно, что выглядишь таким усталым. Не пей коньяк. Ложись в постель, я принесу тебе чай с лимоном и медом.
Марко без возражений повиновался. Жюльетт вошла на кухню, ее охватил жуткий, леденящий душу страх. Хотя количество заболеваний «испанкой» за последнее время сократилось до минимальной цифры – два-три случая в неделю, у Марко были типичные симптомы гриппа.
Ночью пришлось вызвать врача. Страшный жар и лихорадка с каждым днем все больше ослабляли Марко. Сказывалось время, проведенное в лагере и окопах. Когда-то богатырское здоровье было подорвано и не могло сопротивляться болезни. Марко стал последней жертвой «испанки» в Венеции. Мишель был безутешен у гроба отца.
– Но почему это случилось? Папа только начинал снова любить меня!
Жюльетт думала о том, что дала Мишелю отца только для того, чтобы мальчик так скоро его потерял. Она переживала происшедшее очень глубоко и тяжело. В отличие от любви к Николаю, которая была пронизана страстью, вспыхнувшей с первой встречи, чувства к Марко возникли из искренней, чисто женской благодарности за бескорыстную, самоотверженную любовь, за поддержку в самые трудные минуты ее жизни. Каждый из мужчин занимал особое место в ее сердце и памяти. И Николай, и Марко оставались главными мужчинами в ее жизни. Каждый по-своему.
К концу года Жюльетт вновь возвратилась к давно оставленной профессии – продавца в магазине Палаццо Орфей. Марко сдержал обещание: его смерть не стала финансовой катастрофой для семьи, и у Жюльетт не было необходимости искать работу, но мир моды продолжал притягивать, и она не могла сопротивляться. Мишель пошел в школу, а Арианна, у которой недавно родился ребенок, предложила Жюльетт приводить к ним Сильвану и Риккардо на целый день. Это устраивало всех.
В течение нескольких долгих месяцев после смерти Марко Жюльетт ощущала себя погруженной в холодный, отупляющий вакуум, но стоило возвратиться к работе, как она почувствовала, что оживает. Друзья радовались, видя, как она становится прежней Жюльетт. Она довольно скоро сняла траур, зная, что Марко одобрил бы ее желание вернуться к нормальной жизни, прежде всего, ради детей. Она часто вспоминала о муже. Воспоминания всегда были радостными и естественными беседами о прошедшем счастье, хотя она и не могла забыть крик Мишеля при известии о смерти отца. Крик отчаяния – эта смерть заставила ребенка вновь ощутить свою отверженность. Примерно через год мальчик задумчиво спросил мать, не собирается ли она снова выйти замуж.
– Вокруг так много мужчин. И не у всех есть дети. Конечно, ты сможешь найти такого, который хочет завести семью. И папа не был бы против.
Жюльетт улыбнулась, но была почти до слез тронута тоской мальчика по отцу.
– Мишель, мне очень жаль, но я не хочу снова выходить замуж. Однажды я уже говорила, что потеряла обоих родителей примерно в твоем возрасте, поэтому понимаю тебя. Единственное, что я могу обещать, – буду делать все, что в моих силах, ради тебя, Сильваны и Риккардо.
