сын никак не относился к числу мужчин, закоренелых в твердости и спокойствии, он был порывист, и мать оказывалась вынужденной признаться, еще и отчасти надменен, к тому же абсолютно тщеславен. Отчим избаловал Томаса, водя юношу везде с собой. Теперь молодой человек известен, как один из прожженных распутников в государстве.
Сначала Елизавета возмущалась совместными вылазками пасынка и отчима на поиски приключений, но потом решила, что это не так уж плохо. Пусть уж король будет с Томасом, нежели чем с Гастингсом. Томас и Уильям Гастингс друг друга не любили. Королева слышала, что они оба сейчас, когда Эдвард умер, соперничали из-за Джейн Шор.
Каким же обаянием должна обладать эта женщина! Прежний монарх был предан ей до последнего дня. Наверняка, природа щедро одарила Джейн, но, чтобы так долго удерживать рядом с собой Эдварда, следовало иметь и нечто большее. По всей видимости, Гастингс действительно влюблен в нее, или так говорят слухи, только Джейн от него ничего не нужно. Те же сплетни повествуют, что теперь, после смерти Эдварда, красавица не устояла перед сыном королевы, маркизом Дорсетом.
Бедная Джейн! Хотя Томас приходился ей сыном, и Елизавета была юноше безгранично предана, но она сожалела о слишком положившейся на него девушке. Женолюбие Томаса коренным образом отличалось от женолюбия Эдварда и Гастингса. Эдвард в глубине души был романтиком, да и его друг Уильям Гастингс абсолютно точно таковым является. Ничего подобного в молодом человеке не наблюдалось. Он совершенно точно знал, чего хочет и этим было исключительно удовлетворение его чувственных аппетитов, которые славились ненасытностью, сравнимой с той, что характеризовала покойного короля, или почти ее достигавшей. Ибо Елизавета твердо знала, затмить тут Эдварда никому не под силу.
Она намеренно старалась не думать, что могло произойти в Стоуни Стратфорде, настолько боялась неожиданного развития событий. Елизавета приказала, дабы посланцы прибывали неостановимым потоком и с тревогой делала все для готовности к прибытию сына.
К настоящему моменту минуло уже несколько часов, но никто не приезжал. Энтони, наверняка, мог почти видеть на горизонте лондонские заставы.
В конце концов, посланец к Елизавете прибыл. Что-то определенно пошло не по плану. Ее Величество приказала, чтобы вестника привели к ней, не медля ни секунды. Он выложил новости, задыхаясь и запинаясь.
В это нельзя было поверить. Королем завладел Его Милость Глостер! Он находился вместе с мальчиком в Нортхэмптоне! Энтони и Ричард оказались задержаны!
'Господи, сбереги нас', - воскликнула Елизавета, - 'это же катастрофа'.
Она взглянула на Дорсета. Юноша никогда не проявлял себя лучшим образом в минуты кризисов.
'Глостер одержал над нами верх', - начал Томас повышать голос. 'Тысяча проклятий на его голову. И сифилис к ним в придачу!'
'Нам что делать?' - поинтересовалась его матушка. 'Он задержал твоего брата и твоего дядю. Как полагаешь, что с нами произойдет, когда он прибудет в Лондон?'
'Нам надо уехать...' - продолжил Дорсет на той же ноте. 'Но куда мы можем скрыться?'
Елизавета уже была готова. Подобное случалось и раньше. Она произнесла: 'Нам следует отправиться в убежище'.
Ее Величество оглянулась на все те роскошные предметы, которые так любила. Оставить их...и отправиться в убежище. Как долго придется там находиться? Тем не менее, этот шаг неизбежен. Откуда Елизавете знать, что предпримет Глостер, когда привезет короля в Лондон?
'Нам нужно немедленно подготовиться к отбытию. Я заберу с собой всех своих детей. В убежище он не сумеет причинить нам вред. Я уже жила там, когда Его Величество пребывал в изгнании. Придется опять наведаться в прежнее пристанище. Но в этот раз мне потребуется взять туда...некоторые из предметов быта. Ехать с пустыми руками, как раньше, я не намерена'.
'Тогда сейчас же начнем собирать то, что вы с собой возьмете. У нас осталось слишком мало времени, чтобы его терять'.
Елизавета резко позвала слуг и принялась руководить ими относительно нуждающихся в упаковывании вещей. Остальным следовало пойти и подготовить к отъезду детей. Королева вознесла хвалу Всевышнему за то, что маленький Ричард находился с ними. И ему, и пятерым девочкам должно было уже приготовиться к отъезду. Как только драгоценные элементы обстановки окажутся упакованы, семья поплывет вверх по течению реки по направлению к убежищу.
Тем временем Гастингс успел получить новости, что король отныне в руках Глостера. Столицу наводнили приехавшие со всех концов страны на коронацию аристократы, и сэру Уильяму пришла в голову необходимость поставить в курс дел Томаса Ротерхэма, архиепископа Йорка. Тот также исполнял обязанности канцлера и, по счастливому совпадению, был в Лондоне. Ему следовало знать, что все идет хорошо и своим чередом.
Старому архиепископу, которому стукнуло уже шестьдесят, чтобы услышать новости, пришлось оказаться грубо оторванным ото сна.
Сообщение Гастингса, нацеленное на успокоение прелата, на деле ничего подобного не обеспечило. Оно завершалось словами: 'Все будет хорошо'.
Пожилой человек серьезно это обдумал. Он поддерживал Ее Величество и абсолютно не сочувствовал происходящему. 'Все будет хорошо', - пробормотал Ротерхэм. 'Но так хорошо, как раньше, не будет теперь никогда'.
Нет, огромная трагедия, что Эдварду выпало уйти столь молодым, до того, как они смогли подготовиться к его смерти, и, таким образом, оставить нести неотъемлемые от короны обязанности этому невинному ребенку. Архиепископ торопливо оделся, и, пока занимался облачением, ему все больше становилось ясным значение случившегося. Семья королевы слишком могущественна, чтобы отойти в сторону и позволить герцогу Глостеру забрать то, что Вудвиллы давно считали своим.
Следовало незамедлительно предупредить Елизавету. Ротерхэм тут же отправился в Вестминстерский дворец. Там он застал картину, абсолютно выбивающуюся из обычных рамок. Королева с отсутствующим и полным безнадежности выражением лица сидела на разбросанном камыше. Вокруг нее размещались собранные слугами узлы, со стен снимались гобелены, а ценные украшения укладывались в сундуки.
'Моя госпожа', - вырвалось у канцлера Ротерхэма, - 'вам не надо отчаиваться. Я получил известие от моего господина Гастингса. Он уверяет, что все будет хорошо'.
'От Гастингса!' - воскликнула Елизавета в ярости. 'Если когда-либо у меня мог обнаружиться враг, то это именно он. Гастингс решил сломить и меня, и мою семью. То, что он называет хорошим, я считаю плохим, мой господин'.
Канцлер Ротерхэм пришел в ужас.
'Моя госпожа, моя
