Сара МОРГАН
ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Ей никогда не было так страшно.
Кимберли стояла в зале заседаний инвестиционного холдинга Санторо и смотрела в окно на кишащие людьми улицы Рио-де-Жанейро. Ожидание превратилось в муку. От этого визита зависела ее жизнь, поэтому ноги у нее подкашивались, кружилась голова, и внутри все сжалось в болезненный комок.
Такова ирония судьбы, что единственный человек, который может ей помочь, — тот, кого она поклялась никогда больше не видеть. Усилием воли она заставила себя дышать глубоко и ровно. Возможно, он откажется ее принять — к такому человеку, как Люк Санторо, не являются без предварительной договоренности. Она находится здесь только потому, что его личная секретарша ее пожалела, когда Кимберли, запинаясь, попросила встречи с Люком. Она выглядела такой бледной и взволнованной, что помощница не смогла отказать и даже усадила ее в пустом, прохладном зале заседаний, принесла стакан воды и с улыбкой сказала, что мистер Санторо на самом деле не так уж страшен… в чем Кимберли очень сомневалась. Люк Санторо не только страшен, но смертельно опасен, и чтобы хватило мужества предстать перед ним, стакана воды мало. Что она ему скажет и как? С чего начать? Взывать к его совести бесполезно, поскольку он таковой не обладает. И помогать другим тоже для него нехарактерно — он использует людей, и особенно женщин. Это-то она знает лучше, чем кто-либо еще. При мысли о том, как он с ней поступил, ее пронзила боль. Он — безжалостный, своекорыстный миллиардер, у которого главное в жизни — это получить удовольствие.
И этим удовольствием когда-то была для него она.
А сейчас сердце тяжестью сдавило грудь. Как же наивна она была! И как доверчива. Романтичная восемнадцатилетняя девочка, готовая отдать ему каждую частицу своего существа. Он был для нее всем. А она для него… ничем.
Кимберли впилась ногтями в ладони. Она здесь не для того, чтобы изменить прошлое! Она отбросит болезненные воспоминания об ужасе и унижении, когда он небрежно и безжалостно ее отверг. Сейчас это не имеет значения. Сейчас ей важно только одно, вернее, только один человек, и ради него она готова улыбаться, молить… да сделать что угодно, лишь бы расположить к себе Люка Санторо — потому что она не может покинуть Бразилию без денег.
Это — дело жизни и смерти.
Она ходила взад и вперед по комнате, пытаясь придумать, каким образом убедить совершенно равнодушного к ней мужчину дать ей пять миллионов долларов. С чего начать, чтобы он понял, какая серьезная угроза нависла над ней? Сможет ли она пробить стену безразличия?
Дверь отворилась, и появился он. Лучи солнца падали на его блестящие черные волосы, а выражение красивого лица было неприступным.
Кимберли охватил ужас.
Она похожа на олененка, попавшего в западню.
Стараясь не выдать своих мыслей, Люк смотрел на стройную, до невозможности красивую рыжеволосую женщину, которая стояла в конце зала. Она была бледна и испугана… и он поймал себя на том, что ему ее жалко. Но он слишком многое о ней знает, чтобы жалеть.
Будь он в ее положении, то тоже дрожал бы от страха. Но тем не менее у нее хватило смелости прийти сюда!
Прошло семь лет. Он не видел Кимберли Таунсенд целых семь лет, и до сих пор она его волнует.
Ноги неимоверной длины, шелковистые волосы, пухлые губы и открытая, доверчивая улыбка…
Какое-то время она дурила ему голову, и он обманулся. Она казалась ему пылкой, безоглядно влюбленной, а он привык иметь дело с расчетливыми, искушенными женщинами и поэтому был очарован и покорен невинностью, искренностью и почти детским простодушием Кимберли.
Впервые в жизни он серьезно ошибся в своей оценке человека.
Она была жадной маленькой вымогательницей.
Теперь он это знает. И она знает, что ему это известно, поэтому странно, что она вновь появилась перед ним. Она либо очень смелая, либо очень, очень глупая. Он шагнул к ней, и она сморщилась и вздрогнула. Она не выглядит смелой. Значит, остается одно — глупость.
Или отчаяние.
Кимберли прижалась спиной к стене. Как же она могла забыть, какое впечатление Лусиано Санторо производил на женщин?
И как ей могло прийти в голову, что она способна удержать такого мужчину?
Она потеряла дар речи.
Кимберли была высокого роста, но он был еще выше; широкоплечий, с гибкой атлетической фигурой, темноволосый, с пронзительными глазами, Люк выделялся даже среди бразильцев, славящихся своей красотой, и разил женщин наповал.
Она не могла отвести взора от его блестящих иссиня-черных волос, резко очерченных скул, густых ресниц, затенявших черные как ночь глаза. Все в нем олицетворяло мужественность. Он был одет в темный, прекрасного покроя костюм, но даже элегантность одежды не могла скрыть грубой силы ее обладателя. Хотя Люк вращался в обществе, которое принято называть светским, он внушал страх. Правда, это придавало ему дополнительный шарм. Его привлекательность была предсказуема, и Кимберли не могла не поддаться его чарам.
Сердце готово было выскочить из груди. Она сошла с ума, отважившись прийти сюда! Но тут же напомнила себе, почему она здесь. Будь у нее выбор, она никогда не приблизилась бы к Люку. А сейчас он — ее единственная надежда.
— Лусиано…
Он смотрел на нее насмешливым и скучающим взглядом. Когда-то она находила этот взгляд обольстительным.
— Как официально. Ты, бывало, называла меня Люком.
Он специально растягивал слова, и от этого они звучали зловеще. Перед ней стоял преуспевающий бизнесмен международного масштаба… и в то же время грубый и жестокий парень с улицы, так что понятно, почему она дрожит. Ходили слухи, что его домом были трущобы Рио-де-Жанейро, прежде чем он стал могущественным мультимиллионером.
— Это в прошлом, — ответила она на его замечание.
Она не хотела вспоминать прошлое. Не хотела вспоминать, как выкрикивала его имя, когда он возносил ее в рай.
Он приподнял бровь, и по выражению его лица Кимберли поняла, что он вспомнил то же, что и она.
— Тогда к чему эта встреча? Неужели ты хочешь рассчитаться? Попросить прощения и вернуть деньги, которые ты украла?
Как типично для него сразу же свести разговор к деньгам! На мгновение ей отказало мужество.
— Я знаю, что не должна была пользоваться твоими кредитными карточками… — она облизала губы, — но у меня была на то веская причина. — Она замолчала, и тщательно отрепетированная в уме речь улетучилась. Она забыла все, что хотела сказать!
