Дженни Адамс
Возраст иллюзий
— Вот именно сюда, подальше от городского шума и суеты, и приезжает в редкие часы досуга один из самых солидных участников на рынке недвижимости. Здесь он расслабляется в домашней обстановке, обдумывает свои грандиозные планы, празднует очередную финансовую удачу, — тоном опытного экскурсовода говорила София Гейбл, подъезжая на стареньком автомобиле цыплячьего цвета к загородному дому Грея Барлоу. — Или… — она заглушила и так еле живой мотор, — в этом глухом и темном углу зализывает раны после крупного коммерческого фиаско, стоически сдерживая стенания от боли и разочарования.
Выпрыгнув на подъездную дорожку, девушка лихо хлопнула дверцей своей заслуженной колымаги и замерла, подбоченясь.
Загородный дом Грея Барлоу, внушительное сооружение из серого камня с терракотовой черепичной крышей, возвышался у подножия горного склона. К веранде дома примыкал роскошный тенистый сад, ее столбики были увиты виноградными лозами с крупными лапами изумрудных листьев и тяжелыми, почти созревшими гроздьями. В низине раскинулись луга диких трав и цветов, распространяющих по всей округе медвяные ароматы. Стояла такая тишина, что слышно было лишь стрекотанье кузнечиков.
Место представляло собой идиллическую противоположность шуму и гаму суетной жизни в Мельбурне. Но София, чья кипучая энергия всегда была при ней, не сомневалась, что сможет адаптироваться даже к такой умиротворяющей обстановке.
Она взглянула на беленького вислоухого крольчонка в глубокой корзинке, который ритмично подергивал влажным розовым носиком и настороженно принюхивался. София взяла корзинку с пассажирского сиденья. Крольчонок отважился на мгновение выглянуть из своего плетеного гнезда, но тотчас же трусливо скрылся.
— Не притворяйтесь, Альфред. Нам доподлинно известно, что вы любите новшества, — обратилась к крольчонку София Гейбл.
Своей иронией она надеялась прикрыть волнение и растерянность. Смена привычной городской обстановки на жизнь в глуши стала для нее серьезным решением, в правильности которого София пока не разуверилась.
Карьера девушки только начиналась. Магнат Барлоу был ее первым нанимателем. От успеха этой миссии зависела дальнейшая жизнь Софии. Ей предстояло служить у него, что называется, на подхвате — выполнять частные поручения, всячески стараться облегчить тяжелые будни богача. Ее функции помощника не были определены сухими служебными формулировками, и, вероятно, это создавало иллюзию некой вольготности, что еще больше усилилось, когда она обвела взглядом просторы вокруг.
Девушка вынуждена была истратить три четверти своего неприкосновенного денежного запаса, прежде чем кадровое агентство с обнадеживающим названием «Работаем для вас» предложило ей первую подходящую вакансию. И агентство желало к тому же получить подтверждение ее состоятельности, даже если она не будет принята на работу этим нанимателем или по какой-то причине не продержится испытательный срок.
Да, ей следовало поднапрячься.
София крепко обхватила корзинку с кроликом и ступила на крыльцо.
— Вы София Гейбл, кандидат на должность моей помощницы? Вас прислало агентство «Работаем для вас»?
И для чего только она заготавливала эффектные фразы для своего появления, если этот джентльмен, голос которого послышался из тени садовых деревьев, сказал за нее все?
София четко ответила:
— Да!
— Почему-то я ожидал, что вы будете постарше и… побесцветнее.
Камень был явно брошен в ее огород, а точнее, в предмет ее гордости — ярко-малиновые волосы.
Софию всегда поражала ограниченность таких типов, как ее будущий наниматель. Впрочем, мало кому дано понять глубокий смысл ее колористических предпочтений. Прежде чем выкрасить волосы малиновой краской, она всесторонне изучила вопрос. Как раз этот оттенок был призван продемонстрировать ее природные лидерские способности, широту взглядов, целеустремленность, способность нестандартно мыслить.
— Друзья зовут меня Соф. Надеюсь, вы будете звать меня так же, мистер Барлоу, — и София Гейбл смело приблизилась к человеку, расположившемуся в шезлонге под яблоней.
Бедняжечка!
Одно предплечье и одна нога в лодыжке у мужчины были схвачены гипсом. В агентстве ее предупредили, что наниматель получил производственные травмы и только что выписался из больницы.
— Вам придется выполнять ряд совершенно разных поручений. Что-то от работы секретаря, что-то от работы экономки, что-то от работы кухарки, что-то от работы шофера. Иными словами, придется прислуживать по мере необходимости, — без обиняков объявил ей Грей Барлоу.
— Способствовать вашему выздоровлению? — уточнила София.
— Способствовать моему восстановлению, — кивнул джентльмен в гипсе. — Проблемы с передвижением у меня временные. Никакой опасности для здоровья. Поэтому вас не должно это пугать, — медленно, словно разленившись на жаре, проговорил он.
— Очень трезвый и оптимистичный взгляд, сэр! — объявила София.
Грей поднял на нее изумленный взгляд и услышал:
— У меня есть ряд превосходных идей насчет того, как можно было бы скрасить ваш досуг в восстановительный период!
— Сядьте, пожалуйста, — усмиряющим тоном проговорил он и кивнул в сторону плетеного кресла, стоявшего напротив него. — Вы не опоздали, прибыли вовремя. Хотя бы это радует… А что касается досуга, то вряд ли у меня таковой имеется.
— Я тоже думала, что вы постарше, — бесхитростно вставила девушка с малиновыми волосами. — Я давно заметила такую странную особенность: когда что-то пытаешься представить заранее, получаешь полную противоположность. Интересно, с чем это связано?
— С отсутствием достоверной информации, — тотчас ответил мужчина, нахмурившись. — Я думаю, мы сможем справиться с обнаружившимся несовпадением ваших представлений и реальных фактов.
— Я уверена! — бойко ответила девушка, крепко обнимая корзинку у себя на коленях. Слава богу, Альфреду хватило благоразумия не высовываться во время знакомства Софии с ее будущим боссом.
Разговор оборвался. Казалось, джентльмен в гипсе погрузился в размышления. Мистер Барлоу, несмотря на свои тридцать с небольшим, показался Софии не по возрасту сухим и суровым.
Она пристально разглядывала его, сидя напротив. Вокруг в распаренном зноем воздухе витал дух лености и довольства. Не удивительно, что ход времени здесь переставал ощущаться. Она лишь по инерции чувствовала назойливое тиканье микросекунд, а этот человек, замурованный в гипс, судя по всему, уже целиком предался беспечности первозданного бытия.
