Ребекка Уинтерз
Поздние цветы
Поднявшись на второй этаж, Мишель Ховард увидела свою племянницу Линетт, выходившую из гостевой спальни.
— Тетя Мишель, что ты тут делаешь?
Восемнадцатилетняя брюнетка аж подпрыгнула от неожиданности. Она-то думала, что в доме никого нет, кроме Зака.
— Этот же вопрос я хотела бы задать тебе. Твоя мама сказала, что по утрам ты на занятиях в колледже.
— Только один раз — по четвергам. А так занятия начинаются позже, в одиннадцать.
— Учитывая пробки на дорогах, — Мишель посмотрела на часы, — тебе лучше поспешить, чтобы не опоздать.
— Я уже сама могу распоряжаться своей жизнью. Спасибо.
Нежное лицо молоденькой девушки нахмурилось.
Оба — и Грэхем, и Шерилин — не раз жаловались ей на изменившееся поведение единственной дочери. Линетт буквально за одно лето превратилась в существо колючее, дерзкое. И сейчас Мишель поняла, что они имели в виду.
— Прости меня, солнышко. Я не собиралась поучать тебя. Мне жаль, что так получилось. — Держа в одной руке два пакета льда и сумку с аппаратом для измерения кровяного давления, другой рукой Мишель обняла племянницу. Но та даже не шелохнулась. Озадаченная тетя отступила. Отправив за ухо прядь, падавших на шею, светлых золотистых волос, она продолжала оправдываться: — Твоя мама попросила меня приехать и присмотреть за дядей Заком, пока она ездит за покупками.
— Я сама способна присмотреть за ним.
Лицо Линетт не дрогнуло.
— Я знаю. Но она его сестра и не на шутку встревожена. Поэтому и хотела услышать мое мнение о состоянии Зака.
— Его бы не выписали из больницы, если бы ему не стало лучше, — саркастически заметила Линетт. — Мне почти девятнадцать, а здесь все относятся ко мне так, будто я еще ребенок. Почему-то к Заку они никогда так не относились!
Карие глаза сверкали гневом.
Мишель поморщилась.
— Дело в том, что Заку было девять лет, когда мой брат женился на твоей маме.
Она прекрасно помнила, как ее брат, Грэхем, старался завоевать расположение молчаливого мальчика — младшего брата жены. Как старался не превращаться в тяжелого на руку отчима. Его старания вознаграждены. Сейчас у них с Заком прекрасные отношения.
— Почему ты постоянно называешь его моим дядей? Между нами нет кровного родства.
Наконец-то причина дерзкого поведения племянницы начала проясняться. Какая это тяжелая и трудная полоса в жизни: от подростка к взрослому человеку.
— Брось, тетя Мишель! — горько бросила ей в лицо Линетт. — Ведь ты знаешь, что это правда. Настоящие родители бросили Зака, он жил в приемной семье, у чужих людей. А потом мамины родители усыновили его, но они погибли. К тому времени, когда я пошла в детский сад, Зак уже кончал школу. Я практически его не видела.
— Тем не менее он твой дядя и член твоей семьи, — напомнила девушке Мишель. — Грэхем и твоя мама вырастили и его, и меня, окружив такой любовью, на какую только способен человек. Заку и мне очень повезло, что у нас есть старшие брат и сестра, которые создали для нас надежную семью и заменили умерших родителей.
После несчастного случая на стройке Шерилин решила привезти брата домой. Она считала, что это единственный способ избавиться от множества женщин, жаждущих ухаживать за ним. Конечно, каждая из них надеялась стать единственной. Но как бы то ни было, Зак не выказывал желания сделать окончательный выбор. И, несомненно, он не хотел, чтобы хоть одна из них видела его в таком беспомощном состоянии.
Мишель, работая в больнице, выходила многих мужчин: и молодых, и старых. Она прекрасно понимала их психологию. Они носили свою гордость, будто щит. И старались не показывать свою слабость.
Когда муж Мишель, Роб, смертельно заболел, он так старательно скрывал свои страхи и чувства, что выстроил между ними стену, которую она так и не сумела пробить…
— Почему ты не на работе?
Воинственный тон Линетт несколько прояснил ситуацию. Теперь, когда Зак был дома, племянница хотела как можно больше времени проводить с ним.
Закончив колледж, Зак начал работать, но несколько раз в месяц приезжал из Карлсбада в Риверсайд навестить семью. Приезжал не так уж часто, как хотелось бы Грэхему и Шерилин. И Мишель. Во всяком случае, она не видела его уже года два.
Уход за больными стал для нее не только профессией, но и своего рода лекарством, панацеей: после смерти мужа она не знала, что делать со своей жизнью. Последний раз она видела Зака на похоронах Роба.
— Я только что закончила работу в Мюрриете.
Мишель не стала уточнять, что ее пациент, Майк Фрэнсис, известный калифорнийский гольфист, который сломал ногу в автокатастрофе и теперь выздоровел, приглашал ее лететь с ним в Австралию, где у него предполагается в следующем месяце турне.
Майк Фрэнсис. Красивый, дерзкий, наделенный большой долей очарования. Он как никто умел заставить ее смеяться. Но самое главное — она никогда не бывала в Австралии. Посмотреть на Квинсленд и Большой Барьерный риф — Мишель мечтала об этом.
Она заранее подала заявление об иностранном паспорте, но все еще колебалась. Стоит ли ей лететь? Что-то подсказывало ей, что Фрэнсис всегда будет любить свою бывшую жену.
Она была его сиделкой и многое узнала о нем. Фрэнсис не принадлежал к тем, кто легко сходится с людьми. У него довольно тяжелый характер. Возможно, ей не стоит связывать с ним свою жизнь?..
— Раз уж мы говорим на эту тему, очень ли ворчлив наш пациент сегодня утром? — пошутила Мишель, надеясь улучшить настроение Линетт.
— Он еще спит и вряд ли хочет, чтобы его беспокоили.
Племянница явно выгоняла ее.
— Я уже встал, — раздался низкий мужской голос.
Мишель быстро обернулась.
— Зак…
У нее перехватило дыхание.
В противоположном конце холла в дверях, точно в раме, стояла высокая фигура. Мишель тотчас поняла, сколько усилий ему стоит держаться прямо. Она встревоженно шагнула к нему.
— Я почему-то так и подумал, что это ты, — сказал он, когда она подошла ближе. — Сколько времени прошло, Мишель…
Она с трудом сглотнула. Все встало на свои места — так вот почему племянницу не узнать!
Зак стал взрослым. Но все равно оставался на семь лет моложе Мишель. Взрослый Зак Сэдлер был неотразим: черные волосы и строгие мужские черты делали его невероятно привлекательным.
Внешняя отчужденность, характерная для него когда-то, превратилась в чувственность. Этот мужчина словно бросал вызов. И Мишель вряд ли могла бы не обратить на него внимания.
Сейчас на нем кроме серых тренировочных штанов ничего не было — если не считать гипсовую повязку на груди, стягивающую ребра. Мускулистое тело, бронзовый загар от работы под калифорнийским солнцем — мужчина в расцвете сил. В двадцать восемь лет он возглавлял строительную компанию «Сэдлер констракшн» в Карлсбаде, прибрежном городе в двух часах езды от Риверсайда.
