БАРБАРА КАРТЛЕНД - Просто судьба

Ирландские лошади впервые получили известность в 1880 году, когда императрица Австрии Елизавета охотилась в Ирландии.

Она была потрясена этой страной и выращенными в ней скакунами, с которыми не могли сравниться ее собственные венгерские.

В 1907 году жеребец ирландской породы по кличке Орби выиграл Английские Дерби, Ирландские Дерби и Дерби в Балдоуэле.

Он был единокровным братом Роудоры — победительницы скачек «Тысяча Гиней» 1908 года.

Позже великолепный жеребец королевы-матери Двойная Звезда, начиная с 1956 года, на протяжении восьми лет принимает участие в пятидесяти скачках, причем в семнадцати из них выходит победителем.

Двойная Звезда был большим любимцем публики. Этот очень покладистый и невозмутимый конь предпочитал соревнования в Лингфильде, где он был непобедим, но ненавидел Челтнем.

Хороший тренер знает все о пристрастиях своего неординарного подопечного: какую дорожку, покрытие, дистанцию, время года и жокея предпочитает тот.

Ирландцы, будь то мужчины, женщины или лошади, отличаются впечатлительностью, эмоциональностью, ранимостью и восприимчивостью в своих симпатиях и антипатиях.

Филомена возвращалась с прогулки через сад, который все еще был красив, хотя, к сожалению, они не могли позволить себе нанять еще одного садовника.

С тех пор как умер ее отец, им с матерью приходилось экономить на многом. Кажется, больше всего девушку расстраивало, что они вынуждены были уволить почти всех садовников и сократить число конюхов.

Заросшие зеленые лужайки, окруженные давно не стриженным тисовым кустарником, требовали ухода, а цветочные клумбы явно нуждались в прополке. Тем не менее сад все еще сохранял свою былую красоту и цветы на клумбах поражали буйством красок. Для Филомены не могло быть ничего прекраснее этого времени года, когда не увяли еще весенние первоцветы, но уже распускаются ранние летние розы, внося новые оттенки в многоцветие сада.

Садом всегда занималась мама, уделяя ему большую часть времени.

Отец же, умерший в прошлом году, был полностью поглощен изучением Греции.

Филомене даже иногда казалось, что ему и жить следовало бы в Греции, а не в Англии.

Впрочем, здесь тоже было то, что вызывало отцовскую гордость, — его дом и его имя.

Ведь фамилия Мэнсфорд принадлежала к числу старейших в Великобритании.

Дом, в котором всегда жили представители их рода, построен был еще во времена королевы Елизаветы.

И сейчас, глядя на него, Филомена думала, что на свете нет здания прекраснее этого.

За прошедшие столетия красные кирпичи, из которых были когда-то сложены его стены, приобрели мягкий розоватый оттенок.

Высокие дымоходы причудливой формы четко вырисовывались на фоне голубого неба, а лучи солнца сверкали в окнах, играя на алмазных гранях стекла.

Да, Филомена очень любила свой дом.

И все же, подумала она со вздохом, такой дом особенно тяжело содержать в порядке без большого числа слуг.

С тех пор как умер отец, все заботы о доме, парке и саде легли на ее плечи.

Мать, ласковая, нежная и красивая женщина, была совершенно не способна ничем управлять.

Это касалось даже ее собственной жизни. Обо всем всегда заботился только ее покойный муж.

Именно властность, уверенность в себе, сознание, что с его мнением считались все окружающие, особенно импонировало его жене.

То, что они так удачно дополняли друг друга, и делало их счастливой парой, такой, какие бывают только в сказках.

Лишь одно обстоятельство омрачало жизнь Лайонела Мэнсфорда — то, что у него не было сына.

Однако это не мешало ему восхищаться двумя дочерьми, которым он при рождении дал греческие имена.

Старшую он назвал Алоиз, а младшую — Филоменой.

Младшая была небольшого роста, с белокурыми волосами и необыкновенно хорошенькая, домашние звали ее «Мена».

Отец не раз повторял ей, что по-гречески ее имя буквально означает «я — любимая».

И решительно добавлял:

— И так будет всегда, любимая моя!

Но Мена не могла не сознавать — своим появлением на свет она принесла отцу глубокое разочарование.

Между Филоменой и ее старшей сестрой было четыре года разницы, и мать уже с отчаянием думала, что Алоиз останется единственным ребенком в семье.

Узнав о своей новой беременности, Элизабет Мэнсфорд страстно молилась, чтобы Бог дал ей сына. Но вместо желанного сына на свет появилась Филомена.

Однако с годами отец почти забыл о пережитом разочаровании при появлении на свет девочки — настолько совершенна в своей прелести была его дочь.

— Ты похожа на богиню с Олимпа, моя любимая, — как-то сказал он дочери.

— Может быть, я и есть древнегреческая богиня, — со смехом отвечала Мена. — И спустилась именно сюда и именно сейчас просто потому, что удивительно хорошо дополняю ваше исследование, посвященное славной истории Древней Греции.

Как только у Лайонела Мэнсфорда появлялись свободные средства, он тут же тратил их, приобретая фрагменты древнегреческих статуй и ваз.

И это, конечно же, помимо книг по истории, исследовательских работ или поэтических произведений, написанных теми, кому посчастливилось работать в Греции.

Сам он был там только однажды, еще в юности. И так никогда и не смог забыть восторга, который испытал от увиденного.

Об этом он много рассказывал своим дочерям, но и история рода Мэнсфордов и дома, в котором жили многие его поколения на протяжении веков, не была оставлена им без внимания.

Он поведал девочкам о героических подвигах, вписанных в историю теми, кто носил это имя.

Рассказывал о той роли, которую они сыграли в сражениях при Аджинкоте и Вочестере.

И о том выдающемся представителе рода Мэнсфордов, что стал одним из генералов герцога Мальборо.

— Папе очень обидно, что у него нет сына, который мог бы стать героем, о каком он рассказывал нам сегодня утром, — обратилась однажды Мена к матери.

— Конечно, любимая, и именно поэтому вы обе обязаны постараться восполнить то, что он не может иметь, отдавая ему как можно больше вашей любви и внимания.

Мена была согласна с матерью, но Алоиз возразила:

— Думаю, что отец должен быть счастлив, что у него есть мы. Ведь мы обе такие красивые!

Она была как раз в том возрасте, когда девушка начинает осознавать свою привлекательность.

И Алоиз понимала, насколько она красива: мальчики в церковном хоре заглядывались на нее, а друзья родителей прерывали беседу, обращая на нее свои восторженные взоры, когда она входила в комнату.