Суфи (Юлия Созонова), Алекса Гранд
(Не)идеальные отношения
Глава 1
Стас
– Градов!
Я лениво приоткрываю глаза, с наглой усмешкой уставившись на молоденькую стажёрку-преподшу, застывшую посреди коридора с кучей папок в руках. Показательно обвожу пристальным взглядом тонкую фигурку, начиная от тёмных волос, мягкими волнами падающих на плечи, заканчивая строгими лодочками на невысоком каблуке.
И, надув пузырь из жвачки, громко лопаю его, издевательски протянув:
– Вы что-то хотели Рада Александровна?
Прекрасное видение, упакованное в слишком узкие джинсы и строгую белую рубашку, предательски натянувшуюся на груди, едва заметно вздрагивает и хмурится, сморщив аккуратный ровный нос. Очаровательно и так предсказуемо обижаясь на скользнувшие в голосе снисходительные интонации. А я…
А я залипаю. На тонких пальцах, пухлых губах и тёмно-серых глазах, пьянящих и таких холодных. С мазохистским удовольствием вспоминая, как таяли льдинки от терпкого, крепкого алкоголя и поцелуев. Если б я тогда только знал, то…
Тихо фыркаю. Если бы я знал, с кем меня свёл загул по ночным клубам, ни хрена бы не изменилось. Разве что её номер телефона я взял бы до того, как один маленький, вредный демон успел бы исчезнуть. Оставив меня один на один со стояком и потрясающим ощущением того, что меня ловко и виртуозно обвели вокруг пальца, продинамив по всем фронтам.
– Градов! Ты меня вообще слушаешь?!
Ох уж эти недовольные интонации и мягкий вкрадчивый голос. От него по спине бежит табун мурашек, а желание схватить ее за руку и утащить в ближайшую пустую аудиторию шкалит и становится просто-напросто нестерпимым. И держусь я исключительно потому, что кое-какие представления о приличиях у меня всё-таки имеются.
Несмотря на то что кто-то в этом так рьяно сомневается.
– Не-а, Рада Александровна, – я снова тяну гласные, наслаждаясь вспыхнувшим ярким румянцем на лице девушки. И позволяю себе вольность дотянуться до блестящей тёмной пряди и дёрнуть за неё, невинно улыбаясь. – Вы что-то хотели?
– Ты…
Она осекается и с минуту смотрит на меня поверх чёртовых прямоугольных очков. Недоумённо, растерянно, беззащитно. Так, что дыхание перехватывает и хочется схватить её в охапку, прижать к груди и не отпускать. А потом – хоп, щелчок пальцев и вновь арктический холод, привычная маска невозмутимости, и ни единой эмоции на лице. Вся такая собранная, отчуждённая, уверенная в себе.
Я снова хмыкаю, скрестив руки на груди, и вопросительно вскидываю бровь. Ну, да, так и не скажешь, что эта чертовка старше меня всего на три года. Что она обожает сахарную вату, нелепые романтические комедии, мечтает научиться ездить на байке, но боится двухколёсных коней до чёртиков и дрожи в коленях. И что она всё ещё девственница.
До. Сих. Пор.
От этой мысли в грудине шевелится что-то тёмное, животное, хищное. Собственнические инстинкты встают на дыбы, и держать себя в руках с каждым днём становится всё сложнее. И нет. Этой инфы нет ни в одном из её профилей в соцсетях. Никаких ванильно-приторных постов в инстаграме или мужественных статусов вконтакте.
Мне пришлось приложить всё своё обаяние и лишиться пары пятитысячных купюр, чтобы развести одну из её подружек на откровенность. Зато теперь я знаю о своём маленьком невинном наваждении всё и даже несколько больше.
– Твоей ведомостью, Градов, впору пугать первокурсников. Если ты не возьмёшься за ум, будешь первым, кого в нашем университете отчислят за стабильную непосещаемость, – её голос звучит скучающе и деланно-безразлично. Тёмные глаза смотрят прямо и с укором, пытаясь достучаться до давно проданной совести.
Я же пожимаю плечами и наклоняюсь вперёд, сокращая разделяющее нас расстояние. Хватаю пальцами узкий, острый подбородок с трогательной ямочкой посередине и низким, вкрадчивым тоном говорю:
– Так может, возьмёте меня на поруки, Рада Алекса-а-андровна? Я, кажется, потерял желание учиться… Не поможете его найти?
– Градов… – её глаза резко сужаются, а пухлые губы сжимаются в тонкую линию. И пока я бессовестно (в который раз?) залипаю на тонкой шее и острых ключицах, прекрасно просматривающихся в расстёгнутом вороте рубашки, эта чертовка пробивает кулаком мне в плечо и снисходительно тянет, вновь глядя поверх своих проклятых очков. – Спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Или твой отец не способен оплатить тебе хороших репетиторов?
На пару секунд я зависаю, переваривая эту острую шпильку в собственный адрес. А потом начинаю громко хохотать, откинув голову назад. Пропустив мимо ушей нелестный эпитет о собственных мозгах и тот момент, когда моя очаровательная нимфа разворачивается на каблуках, гордо удаляясь в сторону преподавательской.
Впрочем, я не в обиде. Мне выпадает шанс проследить взглядом за тем, как плавно покачиваются округлые бёдра, как длинные пальцы зарываются в густой шёлк волос на затылке, а плечи едва заметно дёргаются, словно в попытке сбросить вспыхнувшее раздражение. И, может быть, я идиот, кретин и придурок – нужное подчеркнуть, но отказываться от этого офигенного зрелища явно выше моих сил. Я жадно слежу за каждым её движением, старательно и безнадёжно давя животное желание догнать жертву, закинуть её на плечо и спрятать в собственном логове. И целовать. Долго, мучительно, до одури.
Пока она не сдастся на милость победителя.
Глава 2
Стас
Щелчок дверного замка прямо перед носом приводит меня в чувство. И я впервые за много лет чувствую себя ребёнком, у которого отобрали сладкое лакомство, не дав попробовать его на зуб. Занятное такое ощущение, мать вашу.
– Эй, Град! – хлопок по плечу отвлекает меня от едких мыслей, но ненадолго.
Ровно настолько, что я успеваю расплыться в ленивой, циничной усмешке и привалиться плечом к стене рядом с кабинетом, глядя на однокурсника сверху вниз:
– Ну и?
– Больше дружелюбия, Градов, – Пашка Стрельцов насмешливо щурится, оттягивая ремень гитарного чехла на плече. И треплет меня за щёку, снисходительно поясняя. – Будь добрее и люди к тебе потянутся, точно говорю.
– Да? – я деланно удивляюсь, перехватывая его руку и сжимая чужое, слишком тонкое для парня, запястье. Сильно так, до явных синяков и едва слышного хруста. И отпускаю друга только тогда, когда тот начинает откровенно морщиться. – Даже если я сломаю тебе пальцы?
– Айш, чел! Это было грубо, знаешь ли, – обиженно сопит Стрельцов, болтая в воздухе пострадавшей конечностью. Но всё равно тычет пальцем мне в лоб, радостно скалясь. – Вся твоя злоба от неудовлетворённости, Град. Точно говорю, недолюбили тебя, недооценили и…
– Стрелец, если ты сейчас не заткнёшься
Озвучить пришедшую на ум угрозу не получается. Дверь распахивается, толкая меня в плечо, и всё мое существо вновь пробирает до костей от очередного нечитаемого, почти незаинтересованного взгляда Вишневской. Я сжимаю кулаки, давя порыв притянуть её к себе и зарыться носом в тяжёлую копну волос. Буравлю злым взглядом восхищённо пялящегося на неё Стрельцова и безуспешно пытаюсь подавить навязчивое желание сломать ему что-нибудь. Вот прям сейчас!
– Стрельцов, – Рада Александровна прислоняет к груди стопку бумаг, проводя рукой по волосам. Пропуская тёмные, гладкие пряди сквозь тонкие, музыкальные пальцы и заправляя их за очаровательное, маленькое ушко. Её пухлые губы кривит скупая улыбка, а моё сердце невольно пропускает удар. – Стоило догадаться, что вас проще найти рядом с Градовым, чем на зачёте, который… – тут эта безжалостная бестия смотрит на часы на своём тонком запястье и снова поднимает взгляд на Пашку, поверх своих стильных, слишком сексуальных очков. – Начался полчаса назад. Что ж, вашу ведомость, мы, видимо, поместим в колонку юмора в нашей стенгазете.
Пашка глупо хлопает глазами, переваривая свалившиеся на него откровения. Серьёзно, он тратит целую минуту, явно разрываясь между желанием нахамить и просто потягаться в остротах с молодой дурёхой, стажёркой на должности преподавателя. И, громко фыркая, размахивает руками, намереваясь ввязаться в спор.
