Невинный секрет
Анна Милтон
Глава 1
Спокойно, Софи.
Глубокий вдох, выдох.
Ты так облажалась, Софи.
Я могла бы написать диссертацию на тему, как пережить потерю работы мечты, которая приносила мне хороший доход и удовольствие. Нет. Не так. Как пережить то, что я спустила в слив унитаза собственную карьеру, потому что не смогла устоять перед сексуальным голубоглазым брюнетом, который по стечению самых дурацких обстоятельств на свете оказался в кресле пациента в моем физиотерапевтическом кабинете.
После аспирантуры мне удалось занять местечко под солнцем в престижной Нью-Йоркской клинике и совмещать приятное с полезным: заниматься любимым делом и глазеть на полубогов-спортсменов с такими телами, по которым горькими слезами плачет рай. Львиная доля пациентов — мужчины. Настоящие породистые жеребцы, которые так и жаждут того, чтобы их оседлали и укротили.
В моей уже бывшей клинике в правилах главенствовало строжайшее табу на отношения с клиентами. Впрочем, я их неоднократно нарушала, как и мои коллеги.
Большинство докторов — молодые гетеросексуальные женщины. Одинокие. Им приходится сводить ноги плотнее и стискивать зубы, трогая могучие атлетические тела титанов: белокурых, жгучих, зеленоглазых, тех, чьи глаза темнее ночи. Сдерживать напор вожделения, когда великолепные адонисы еще и безобидно флиртуют, ненавязчиво касаются и дарят ослепительные улыбки, поистине невозможно.
Это сводит с ума.
Когда терпеть нет сил, все случается само собой. И неважно, где…
Что-то подобное произошло со мной.
Мой пациент, — последний пациент — поджарый испанец стал моим сорванным запретным плодом прямо на столе в кабинете. Когда он впился в мои губы, я напрочь забыла об установленной видеокамере… На следующее утро меня попросили собрать свои вещи и выпроводили за дверь с отвратительной характеристикой.
Вот таким образом я безработная уже почти четыре дня.
А все начиналось так прекрасно!
С тихим стоном я запрокинула голову.
— Мисс, у вас все хорошо? — шествующая мимо стюардесса, стройная, как осиновый лист, и синеглазая с длинными ресницами, сделала остановку возле меня.
Лениво приподняв свинцовые веки, я вяло кивнула.
— Да, все в порядке. Спасибо.
Не убирая с лица широкую улыбку, девушка поспешила уточнить:
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Неправда. Я лгу. Это же очевидно.
Все настолько паршиво, что нет сил на рыдания в подушку. После увольнения я пробовала поплакаться в жилетку лучшей подруги, но в конечном счете нашла утешение в баре на Бродвее где-то в Бронксе.
Должно быть, и выгляжу ужасно, но за застывшей вежливостью невозможно было понять по мимике стюардессы, верны ли мои подозрения относительно внешнего вида, или все терпимо.
А как мне рассказать об увольнении родителям?
Че-е-е-ерт…
Это у нас наследственное. Неудача с работой. Полный провал с мечтами, которые когда-то неумолимо желали воплотить в реальность.
Разве что Мисси — моя старшая сестра — всегда была белой вороной и счастливицей по жизни. Она и внешне отличается. Наши родители темноволосые, кареглазые с оливковой кожей невысокого роста. Я переняла их внешние данные с более мягкими чертами лица, ореховым цветом волос с бронзовым отливом.
Но Мисси ангел воплоти. Высокая, стройная, с белой молочной кожей и глазами цвета горного хрусталя с голубыми крапинками. Утонченная, безостановочно милая и яркая, словно пронзающий тьму луч света. Конечно, большинство из этого ложь, но… она отлично пользуется своей внешностью, чтобы добиться своего.
Неудивительно, что сын медиамагната и наследник многомиллионного состояния положил на Мисси глаз, и со дня на день поведет мою сестру под венец.
В общем-то, на свадьбу я и летала. Перелет обещал быть долгим, скучным и болезненным — жутко ныло в затылке. Признаться, я еще не отошла от похмелья. Депрессия с увольнением затянулась.
Пышное торжество с тремя сотнями гостей пройдет на Виргинских островах. Семья жениха взяла затраты на себя и арендовала целую курортную зону, и мне страшно представить, сколько им пришлось за это отвалить денег.
Ах. Что еще добавить к багажу моего «счастья»?
Наверное, то, что я спустила последние сбережения на билет бизнес-класса в окружении молчаливых снобов, уткнувшихся в свои гаджеты, или глянцевые журналы.
Я приобрела билет, когда еще сидела в роскошном кожаном кресле в собственном кабинете и консультировала сексуальных красавчиков.
Идиотка. Непредусмотрительная идиотка.
— Может, вы желаете шампанского? — я встрепенулась, удивившись, что стюардесса по-прежнему нависала надо мной с искусственной улыбкой. О да, теперь я видела, что поднятые уголки ее тонких очерченных губ были чем-то прочно приклеены к щекам.
Я вздохнула.
— Нет, благодарю, — я сморщила кончик носа, не желая видеть алкогольные напитки в радиусе нескольких метров ближайшие сутки.
Отлипнув, наконец, от меня, девушка обратилась с той же просьбой к мужчине на сидении слева. Мой сосед в ответ на предложение поднял волевой подбородок, оторвав взгляд от журнала с изображениями на тематику авиатехники, и твердо посмотрел на стюардессу, что та едва покачнулась, словно ее окатили из ведра ледяной водой. Затем, по истечению пары секунд, светло-зеленые глаза молодого человека вновь вернулись к глянцевым страницам.
— Я откажусь, как и мисс, — прозвучал его бархатистый голос с чистым произношением. Англичанин?
— Тогда, желаете что-нибудь еще? — осторожно поинтересовалась темноволосая бортпроводница авиалайнера.
Шатен с волнистыми, беспорядочно уложенными прядями поджал губы, размышляя над вопросом, затем дотронулся длинными пальцами короткой щетины на выразительных скулах.
— Стакан томатного сока, будьте добры, — озвучил он холодным тоном свое решение.
Черный цвет рубашки подчеркивал аристократичную бледность привлекательного мужчины. Закатанные по локоть рукава предоставляли обзор на жилистые руки. Левое запястье горделиво обвивал кожаный ремешок часов. Наверняка швейцарские типа «Vacheron Conctantin», или немецкие.
Я неосознанно облизала нижнюю губу и громко сглотнула.
Парень, ощутив на своей нескромной персоне пристальное внимание, взглянул на меня с легким вопрошающим прищуром.
Я тут же отдернула себя и поспешно отвернулась к иллюминатору.
А этот богач — красавчик.
… И я продолжаю думать об этом после того, как угодила в погребальную яму и закопала себя стыдом и вожделением.
Страсть и неутолимый голод к мужчинам подвели меня.
Я должна быть осторожной.
***
«Отныне благоразумие — твое все, Софи».
Я повторяла про себя эту мысль, будто мантру, надеясь обрести путь к просветлению и очистить свою душу от похоти. Почему господь создал меня пускающей слюни на роскошные торсы и сладкие речи? Я бы не отказалась от стальных яиц и дюжины непоколебимого терпения.
Грр!
Я скорбела о потерянной работе, меланхолично поглядывая краем глаза на маленький экран, встроенный в спинку кресла передо мной. Крутили какую-то комедию с участием Дженнифер Энистон. В салон заглянула стюардесса, объявив о том, что сейчас будут подавать ужин.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не собирается высовываться из своих уютных люксовых норок, я покинула свое место и побрела к уборной.
— Да, подруга, выглядишь паршиво, — вяло скорчившись, пробормотала я своему отражению в зеркале над умывальником.
Включив холодную воду, я плеснула немного на лицо. Опершись ладонями о края раковины, с ужасом представила, какая адская неделька меня ожидает впереди. Довольно недурно проторчать на престижном курорте неделю, но меня отвращала мысль, что целых семь дней я вынуждена притворяться, будто обожаю свою «неподражаемую» старшую сестру.
Виновница грядущего пиршества спит и видит, как бы поддеть меня лишний раз. Я не знакома с сестринским взаимоуважением. Уйдет целая жизнь на то, чтобы припомнить хоть один момент, когда бы мы при виде друг друга не пускались в ругань.
