Эльва устало вздохнула и, поправив вылинявшую скатерть, погасила настольную лампу. Сова – большая ароматическая лампа, висящая под потолком, посмотрела на женщину огромными всезнающими глазами.
– Я знаю, что ты устала, – как будто сказала сова. – Но это ведь – твое предназначение…
Эльва кивнула головой и вышла из комнаты. Ей нечего было возразить сове. Поднявшись на второй этаж, она хотела было зайти в свою спальню, но увидела, что в комнате племянницы горит свет. Как странно, что Арлина все еще не спит. Надо бы зайти к ней, пожелать спокойной ночи. Девочка совсем одичала без родителей…
– Ты еще не спишь? – спросила Эльва, присаживаясь на кровать племянницы.
– Нет, тетя…
– О чем-то думаешь?
– Да… Тетя, скажи, а магический дар – это зло или благо?
– Нашла время для вопросов, – улыбнулась Эльва. – Не знаю, Арлина. Наверное, для всех по-разному.
– А для тебя?
– Я могу использовать свой дар, помогаю людям. Значит – благо, – логически вывела Эльва. На самом деле она не была так уж уверена в том, что говорила. Но зачем Арлине-Триш знать о таких вещах сейчас, когда она совсем еще малышка?
– А от дара можно избавиться? – последовал очередной вопрос.
Умна не по годам, подумала Эльва. И все же вопрос племянницы показался ей странным.
– А почему ты спрашиваешь, Арлина?
– Хочу знать. Так, на всякий случай…
– На всякий случай? – еще больше удивилась Эльва, но честно ответила: – Можно.
– А как?
– Вот подрастешь, тогда расскажу. А пока тебе рано об этом знать. И еще, Арлина, запомни раз и навсегда: дар – великая и могущественная сила, которой нельзя бросаться и которую нельзя растрачивать впустую. Дар дается не всем, только избранным. Ты – особенная. Не забывай об этом…
Племянница вздохнула и нырнула с головой под одеяло. Эльве показалось, что услышанное огорчило девочку. Что ж, может быть, когда она подрастет, станет думать об этом иначе. А сейчас…
– Спокойной ночи, девочка… Сладких снов.
– Спокойной ночи, тетя…
1
Две странные, странные леди
– Триш!
– Ау?
– Твое мороженое?
– Ну и?
– Подогревать?!
– Ага!
Пит выгреб из морозилки ледяной кирпичик, разрезал ножом упаковку и выложил содержимое на стеклянную тарелку. Тарелка отправилась прямиком в микроволновку. Тридцать секунд – и ледяной кирпичик превращается в рыхлую белоснежную массу, от которой Триш за уши не оттащишь. Но как она ест эту гадость, кто бы ему объяснил?!
Триш пришла через минуту, облизываясь в предвкушении лакомства, как довольная кошка. Худенькая, с черной копной длинных волос, она напоминала Питу кошку. Красивую и изящную, как египетская Баст. На Триш была его любимая ночнушка: ярко-синяя, прошитая серебристой нитью. Почти как звездное небо…
Триш запустила палец в подтаявшее мороженое, облизала палец и удовлетворенно зажмурилась.
– Вкусно? – по привычке спросил Пит.
– Ага…
– Все время хочу попробовать, но никак не могу решиться. Выглядит отвратительно.
– А ты глаза зажмурь.
– Так неинтересно.
– Еще как интересно, – возразила Триш, усевшись на стул в своей любимой позе лотоса. – Между прочим, есть рестораны, где только так и едят. Представь себе: приглушенный свет, кто-то завязывает тебе глаза, подносит блюдо, а ты ешь и даже не видишь, что именно…
– Похоже на фильм ужасов…
– И это говорит парень, который пишет фэнтези?
– Детское, милая моя, не забывай об этом… И потом, фэнтези – не ужасы. Ты, как всегда, путаешь жанры.
– Ну ладно, – примирительно улыбнулась Триш и продолжила выгребать мороженое пальцем.
– Может, ложку возьмешь? – предложил Пит, прекрасно зная, что ему ответит жена.
– Не-а. Так вкуснее.
Вкуснее, так вкуснее, пожал плечами Пит. И правда, что он прицепился с этой ложкой. Тем более что Триш, облизывающая пальцы, – то еще зрелище. Очень даже сексуальное…
В спальне запиликала телефонная трубка. Пит терпеть не мог отвечать на звонки, тем более утренние, но лишать Триш удовольствия не хотелось.
– Сиди, я отвечу, – бросил он и направился в спальню, на ходу перебирая знакомых, которые додумались бы позвонить им в девять утра. Всем известно, что Триш и Питер Макаути – жуткие сони. И спят до десяти, а то и до двенадцати.
– Пит Макаути на проводе, – хмуро поприветствовал Пит невидимого собеседника.
– Могу я поговорить с Триш Макаути? – поинтересовался напряженный мужской голос.
У Пита засосало под ложечкой. Что-что, а неприятности он угадывал даже на расстоянии.
– Можете. Что-то случилось? Я – ее муж.
– О… Знаете, я… – нерешительно начал голос. – У меня очень сложная миссия… То есть я хочу сказать, что… В общем, вопрос очень деликатный и драматичный…
– Да не тяните же, – занервничал Пит.
– Извините. Меня просили известить миссис Макаути, что ее тетя… Эльва Ландо… В общем, она… скончалась. Мне очень жаль… – извинялся голос, который Питу уже не хотелось слышать.
В этот момент он представлял себе глаза Триш, огромные, как два колодца, печальные и пустые. И ее закушенные губы. И дрожащий подбородок. И много всего такого, из-за чего вообще не хотелось говорить Триш о тете.
Эльва Ландо… Госпожа Эльва… Пит вспомнил, как после свадьбы они уговаривали ее переехать к ним в Дэкстер. Но она отказалась – не могла оставить свой салон магии. Эх, чуяло его сердце, надо было настоять… Правда, тетя Эльва была еще упрямее, чем племянница, которую та постоянно называла Арлиной, в то время как все звали ее Триш или Колючкой – школьным прозвищем…
– Мистер Макаути? Вы меня слышите?
– Да, простите, – опомнился Пит. – Знаете… это и для меня большой удар.
– О да. Я понимаю… – сочувствующе отозвалась трубка. – Простите, я не представился: меня зовут Фредерик Коттон. Я адвокат – именно мне мисс Ландо поручила заняться всеми ее делами… Чтобы успеть на похороны, вам лучше выехать сегодня или, на худой конец, завтра… Эльва Ландо оставила завещание…
– Об этом, я думаю, при встрече, – оборвал Коттона Пит. – А сейчас, простите, мне нужно сообщить жене… Кстати, вы так и не сказали, отчего умерла тетя Эльва…
– Сердечный приступ, – ответил Коттон. – В таком возрасте, к сожалению, частый случай…
– Частый? – удивился Пит. – Но у нее было здоровое сердце. Еще какое здоровое!
– Все так говорят… – удрученно констатировал Коттон. – А я, к сожалению, не медик… Врачи же сказали, что смерть наступила именно от сердечного приступа. Другой причины не было.
– Хорошо, – уступил Пит. – Им виднее. Значит, нам лучше выехать сегодня?
