— Лет через пятнадцать вы продадите эту картину за двадцать — двадцать пять тысяч долларов, и она будет висеть в Музее современного искусства или даже в Лувре. Я же отдаю ее вам всего за двенадцать тысяч. — Грегори Пейдж, «молодой и перспективный», как называли его газеты, художник, картинно развел руками. — Право же, мисс Кармайкл, вы меня удивляете.
Дженифер украдкой взглянула на часы, хотя и без того знала, что опаздывает, и, отступив, еще раз посмотрела на очередной «шедевр» Пейджа. Картина размером два на полтора метра называлась «Осознание», хотя в данном случае название не имело значения. С такими же успехом, ее можно было назвать, к примеру, «Пляж после бури».
— Давайте договоримся так, Грегори. Я предлагаю вам за нее пять тысяч… — Она подняла руку, останавливая возможные протесты. — Пять тысяч, и ни центом больше. Приходите завтра до ланча. Мне еще нужно посоветоваться с братом.
Художник презрительно хмыкнул.
— Перестаньте, мисс Кармайкл. Все прекрасно знают, что ваш брат полностью полагается на ваше мнение. — Он горестно вздохнул. — Такова судьба Настоящего творца — признание приходит только после смерти. В Америке не понимают живописи. Если бы я творил в Европе…
— Вас ждала бы слава Ван Гога, — закончила за него Дженифер. — Только не забывайте, что Ван Гог покончил с собой.
Грегори Пейдж посмотрел на нее так, как, должно быть, смотрел на своих палачей Джордано Бруно.
— Хорошо, я приду завтра до ланча, — пообещал он тоном человека, только что продавшего в рабство свою единственную дочь. — Надеюсь, у мистера Кармайкла все в порядке?
Вопрос, произнесенный нарочито невинным тоном, заставил Дженифер насторожиться, но она успешно спрятала беспокойство под маской беспечности.
— Да, конечно. Спасибо, Грегори, и до свидания. Извините, но я не могу уделить вам больше времени.
— Спешите на прием к Беккеру? — любезно осведомился художник, давая понять, что в курсе местной светской жизни. — Что ж, желаю приятно провести время.
Времени было в обрез, и Дженифер едва успела переодеться в предусмотрительно приготовленное заранее платье, поправить прическу и подкрасить губы.
Отдав на бегу последние распоряжения, Дженифер поспешила на улицу. Опаздывать к Клайву Беккеру ей не хотелось. Она знала его, наверное, лет двадцать, с тех самых пор, как родители Дженифер перебрались в Филадельфию из захолустного городка Бентон в штате Кентукки. Именно Беккер помог ее отцу на первых порах, и именно с его помощью Рэймонд Кармайкл осуществил свою мечту, купив художественный салон.
Все шло прекрасно, пока отец не умер. Это случилось два года назад, а еще через год, уставшая от непривычного одиночества вдова, мать Дженифер и Нелсона, сняла со счета все деньги и уехала в Калифорнию, где приобрела себе скромный домик и вышла замуж.
Во главе семейного бизнеса встал Нелсон, а Дженифер поступила на работу в адвокатскую фирму. Вскоре, однако, выяснилось, что сын не унаследовал способностей отца, и перед братом и сестрой встал вопрос: что делать? Они долго спорили, но так и не пришли к единому мнению и условились вернуться к обсуждению проблемы через полгода. Дженифер ничего не оставалось, как уволиться из фирмы и заняться салоном.
Спеша на прием к Клайву Беккеру, она думала о том, что, пожалуй, пришла пора посоветоваться с этим единственным в городе близким человеком.
— Джени! Прекрасно выглядишь! — Клайв Беккер поспешил навстречу буквально влетевшей в холл гостье. — Твой брат уже здесь. Проходи. Я познакомлю тебя с одной весьма примечательной личностью.
— Спасибо, Клайв. Гостей много?
— Нет, человек пятьдесят. Я бы хотел…
— Прошу прощения, мистер Беккер, но ваша жена просила передать, что вам звонят из Бостона. — Секретарь Беккера развел руками и повернулся к Дженифер. — Я могу вам чем-то помочь, мисс Кармайкл?
Она огляделась, пытаясь найти в толпе гостей знакомое лицо.
— Нет, спасибо. Хотя… вы не видели моего брата?
— Мистер Кармайкл сказал, что вы с ним сядете за один стол. — Секретарь, молодой человек лет двадцати двух, заглянул в листок. — Стол номер семь. Это вон там, у окна. — Он, встревоженно посмотрел на гостью. — Вы найдете?
Дженифер ласково улыбнулась.
— Конечно, Энтони. Обо мне не беспокойтесь. — Его имя, а главное, нервозность в манерах, особенно проявлявшаяся в присутствии посторонних, послужили причиной того, что в доме Беккера секретаря называли — разумеется, за глаза — Перкинсом, в честь актера, сыгравшего роль Нормана Бейтса, в фильме Хичкока «Психо».
Подошедший с подносом официант предложил шампанского, но Дженифер ограничилась стаканом апельсинового сока.
— Джени, расслабься, ты же не на работе.
Голос брата прозвучал над самым ее ухом и так неожиданно, что Дженифер невольно вздрогнула.
— Господи, Нелсон, ты меня напугал! Давно приехал?
— Нет, минут двадцать назад. Как ты и просила, заходил в галерею на Саут-стрит. Знаешь, тот парень из Геттисберга действительно достоин внимания. Работает в манере Поллока, но вместе с тем далеко не подражатель. Его еще не заметили, так что мы можем неплохо заработать. Кстати, что с Грегори Пейджем?
— Он придет завтра до ланча, для окончательного урегулирования вопроса. Я предложила за «Осознание» пять тысяч, и он, по-моему, остался доволен.
Нелсон щелкнул пальцами, выражая восхищение.
— Ты молодец. У меня уже есть на примете покупатель. Думаю, возьмет за семь-восемь тысяч.
— У меня другие планы. Журнал «Новое искусство» готовит статью о Пейдже. Думаю, после нее акции Грегори резко поднимутся. Если мы скупим сейчас пять-шесть его полотен, то максимум через год их цена удвоится, если не утроится. Мы ведь можем позволить себе подождать, не так ли?
Нелсон смущенно отвел глаза.
— Конечно, сестренка, вот только…
— Что? — настороженно спросила Дженифер, почувствовав неладное. — Только не говори, что ты, опять влип.
Проблема ее брата заключалась в неодолимой тяге к приключениям и стремлении разбогатеть за счет одной удачно проведенной рискованной операции. При жизни отца, Нелсон еще как-то сдерживал себя, но в последние два года трижды становился жертвой собственной опрометчивости, что обошлось им в кругленькую сумму.
— Никуда, я не влип, — возмущенно зашептал он, оглядываясь по сторонам. — И ты прекрасно знаешь…
Договорить ему не дала роскошная блондинка в вечернем платье цвета морской волны.
— Джени, дорогая, как я рада тебя видеть!
