Пола Хейтон
Ночная прогулка
Корине снился уже ставший привычным сон. Он повторялся снова и снова почти каждую ночь вот уже полгода. Снился отец, высокий, широкоплечий, красивый и полный жизни. Она отчетливо видела его глаза. Удивительно синие, они лукаво искрились на любимом, загорелом лице. Он радостно смеялся, рассказывая ей о своей новой «игрушке», двухмоторном самолете «Сессна»:
— Мы помчимся на нем, любовь моя, как на гоночном автомобиле!
На этом месте сон всегда обрывался, и Корина просыпалась в слезах.
Широкие окна ее спальни выходили в сад, полный цветущих роз. Было время, когда один вид божественных цветов вносил покой в ее душу. Но все изменилось после гибели отца, который сгорел заживо в своей новой «игрушке». Спокойствие покинуло этот дом навсегда.
Корина на мгновенье прикрыла глаза, страстно желая очутиться снова в том времени, когда она была так счастлива и беззаботна. Нет, это невозможно. Медленные слезы текли у нее по щекам и скатывались на подушку.
Проснувшись окончательно и поняв, что она снова поддалась чувству жалости к себе, Корина откинула одеяло и, подойдя к окну, отдернула белую кружевную занавеску.
Золотые лучи солнца, проходя сквозь прямые складки штор, оживляли легким узором уют этой комнаты. Отвернувшись от окна, Корина обвела ее привычным взглядом. Стены, некогда такие любимые, теперь, казалось, смыкались вокруг нее, давили, не давали дышать.
Быстрыми шагами Корина прошла по пушистому белому ковру снова к постели и села на край, ощущая всем существом тяжелую тишину дома. Снова разболелась голова, усиливая ее тоску и одиночество.
Анжела была права! Ей не следует дольше оставаться в этом пустом доме. Как ни дорог был он ей, но с ним, единственным теперь звеном, связывающим с памятью об отце, надо будет расстаться. Дом был очень велик, требовал слишком много ухода и весь был полон призраками и одиночеством. Тщетно пыталась она сдержать слезы. В горле стоял комок.
Ну и пусть. Отца больше нет. С его уходом погасла часть души, ее жизнь. Ушли его любовь, забота, уверенность в том, что он всегда подскажет, что ей делать и как жить. Остались только воспоминания.
Бурные рыдания сотрясли ее тело. Корина поникла головой, обхватила руками колени, стараясь подавить слезы, хотя кто мог услышать ее плач в этом опустевшем доме?
Моя мудрая пташка! — она резко подняла голову, ее трясло. Голос отца звучал в ушах. Он любил называть ее так. Это прозвище было предметом ее особой гордости: ведь блестящий, уверенный в себе Десмонд Брайант всегда считался с суждениями своей дочери, ценил их. Корину душила печаль. Сердце будто резало ножом. Умом она понимала, что надо заставить себя привыкнуть к потере, накопить сил для дальнейшей жизни, но сердце не подчинялось, в нем тупой иглой сидела невыносимая боль.
Какое-то время она сидела неподвижно, крепко сцепив пальцы. Снова слезы обожгли заплаканные глаза, и она строго приказала себе: Хватит! Ты наплакалась до конца жизни, пора понять, что прошлого не вернуть. Твоя идеальная жизнь поломалась, постарайся принять этот факт спокойно. Боли не избежать, но ее надо терпеть, отец не выносил истерик.
Вытерев слезы, она встала и подошла к столику в георгианском стиле, инкрустированному золотом. Корина очень любила его: отец купил ей этот столик в подарок к восемнадцатилетию. На нем стояла фотография. Она взяла ее в руки и полными слез глазами в который раз стала вглядываться в до боли дорогое лицо, смеющиеся глаза великодушного, жизнерадостного человека.
Внезапно ее охватило непреодолимое желание поговорить с ним.
— Не бойся, папа, — тихо произнесла она и тряхнула головой, отгоняя мучительные воспоминания, — твоя раненая пташка выживет… как-нибудь.
Когда она подняла голову, глаза ее были сухи, лицо спокойно. Корина взяла себя в руки и приготовилась встретить грядущий день с новыми силами.
Ли Баллантайн скучным взглядом обвела зал ресторана в изысканном отеле «Шаратон». Одно можно было сказать с уверенностью, ее приятельница Роз Эндерсон ничуточки не менялась. Она оставалась все такой же бойкой, остроумной и несколько… утомительной. Ли была рада, что Роз, извинившись, скоро убежала на деловую встречу. После общения с ней хотелось покоя.
Она мельком глянула в сторону и заметила, как официант провожает к уединенному столику тоненькую темноволосую девушку. Ли помахала рукой и громко позвала:
— Рина! Рина Брайант!
Девушка остановилась и обернулась. В первую секунду Ли решила, что обозналась. У Корины Брайант большие черные бархатные глаза всегда сверкали весельем, а прелестные пухлые губы улыбались. У стоявшей перед ней девушки было совсем другое лицо. Все те же черные глаза, но под ними залегли темные тени, взгляд потух, а рот сурово сжат. Но узнав школьную подругу, печальные глаза засияли по-прежнему, и Ли вздохнула с облегчением.
Корина всегда была невероятно популярна. Красивая и умная, она притягивала к себе людей как магнит. К тому же ее отцом был блестящий Десмонд Брайант, Их привыкли видеть повсюду вместе. Корина никогда не скрывала, что обожает своего отца.
Ли обняла подружку.
— Рина, дорогая, как замечательно увидеть тебя снова! Пожалуйста, посиди со мной. Как чудесно, что мы встретились! — Она быстро подхватила Корину под руку и повела к своему столику. Официант почтительно сопровождал их. Ему была хорошо известна мисс Корина Брайант, дочь покойного судьи Верховного суда, да и другая молодая леди была не менее знаменита — мисс Ли Баллантайн происходила из семьи первопоселенцев юго-западного Квинсленда.
Ли подождала, пока Корина закажет легкий завтрак, и попросила принести себе еще кофе. Она с сожалением разглядывала побледневшее лицо подруги. По-видимому, у той были какие-то тяжелые переживания: ее лицо напоминало безжизненную маску, большие глаза с пушистыми ресницами погасли. Скрасить впечатление не могли даже ярко накрашенные губы.
Ли тепло улыбнулась.
— Ты очаровательна, как всегда, Рина. Правда, слегка похудела. Ты это сделала специально? Как жилось тебе эти четыре года? Здоров ли твой потрясающий отец?
Корина наклонила голову и сплела пальцы рук.
— Отец разбился на самолете, Ли. Он упал в горах шесть месяцев одну неделю и три дня назад. После его смерти я долго болела. Все это произошло так быстро, так ужасно. Говорят, что это был несчастный случай. Ли, я так тоскую по нему!
Она говорила спокойно и негромко, только на виске пульсировала голубая жилка.
Ли детским движением прижала руку к губам.
