— Я уже все для себя решила, — произнесла Аманда, капризно взмахнув головой. При этом густые рыжие волосы, собранные в хвост, взметнулись и ударили ее по шее. — И спорить здесь не о чем.
Чарльз, нахмурившись, недовольно посмотрел на нее. Да она просто невыносима, подумал он, капризна, своенравна, да еще носит этот дурацкий хвост, который ей совсем не идет.
— Как же тут не спорить, если ты не понимаешь, что ведешь себя просто глупо?! — заявил он, умышленно придавая своему тону властность.
— Я и вправду не понимаю, почему мое желание снять дом кажется тебе глупостью? — спросила Аманда.
— При обычных обстоятельствах я бы и слова тебе не сказал. Но согласись, что жить в доме по соседству с совершенно незнакомым мужчиной для молодой девушки, мягко говоря, не совсем прилично.
— Но послушай, Чарльз, это же смешно! Когда закончат новый дом, обе половины будут разделены стеной, и мы будем совершенно изолированы друг от друга. Да и к тому же я думаю, что соседом моим окажется добропорядочный старый джентльмен, у которого умерла жена и который остался один в огромном пустом доме.
— Откуда ты знаешь, что его жена умерла и что он остался один в пустом доме?
— Я не знаю! Я даже не знаю, была ли у него вообще жена, — ты сам понимаешь, что у агента по найму домов о таких вещах не спрашивают.
— Разумеется, не спрашивают, особенно молодая одинокая девушка, да к тому же еще склонная к необдуманным поступкам.
— Ты забываешь, что мне уже двадцать три и скоро исполнится двадцать четыре, — начала было Аманда вызывающим тоном, но, увидев, что открытое красивое лицо Чарльза приняло самодовольное выражение, вдруг замолчала и улыбнулась ему обезоруживающей улыбкой. Она давно уже знала Чарльза и понимала, что он просто обожает выводить ее из себя, обращаясь с ней как с ребенком. — Не будем спорить, Чарльз, это бесполезно, — сказала Аманда. — Сегодня я приняла окончательное решение и отступать от него не намерена.
— Но ведь ты видела дом только снаружи! Как можно решаться на что-то, не осмотрев его изнутри? — воскликнул Чарльз.
— Для меня достаточно того, что я увидела снаружи, — сказала Аманда, и при одном лишь воспоминании о доме лицо ее засветилось. Она не была красавицей, но в неправильных чертах ее лица было какое-то особое очарование.
— Знаешь, Чарльз, это просто райское местечко. Раньше это была водяная мельница, и там еще сохранился пруд. Он начинается прямо от дверей дома. На пруду полно уток, а в воде колышутся растения какого-то странного цвета и плавают рыбки. Дом окружен лесом, в котором водятся куропатки. Впечатление, что лес отделяет этот райский уголок от всего мира… Там даже сохранилась старинная мельница с самым настоящим колесом. Дом, правда, более поздней постройки. Мне он показался каким-то тяжеловесным и невыразительным, наверное, он был сооружен в викторианскую эпоху. Но пруд, отражение в котором меняется каждую минуту, и журчание ручья — это что-то неземное…
— Слушая тебя, я понял, что это сырое и не совсем здоровое место. Могу побиться об заклад, там даже нет приличных водосточных труб, — сказал Чарльз.
— Скорее всего, нет, — рассеянно ответила Аманда. — Но агент сказал мне, что весной там великолепно — по берегам до самой воды полыхают желтые и золотые весенние цветы, растущие так густо, что их можно собирать корзинами и все равно не убудет. Я смогу там писать, это точно.
— Ах, Аманда, ты можешь строить из себя писательницу где угодно, — снисходительно сказал Чарльз. — Зачем придумывать такое оправдание своим сумасбродным идеям?
Аманда рассеянно посмотрела на него и подумала: «Чарльз такой красавец, но он почему-то совсем не волнует меня». Она была привязана к Чарльзу, как к брату. Он и вправду был ее дальним родственником. Он был старше Аманды почти на десять лет и, когда умерли ее родители, взял девушку под свою опеку. Аманду раздражало, что Чарльз, очень богатый человек, имел о себе чересчур высокое мнение и временами слишком покровительственно относился к ней.
— Ты конечно же считаешь, что я хочу стать писательницей, чтобы не отстать от моды, — сказала Аманда без обиды. — Интересно, почему ты так уверен, что для меня это всего лишь игра?
Чарльз улыбнулся ей с подчеркнутой вежливостью, радуясь, что она не пустилась, как обычно, в рассуждения на эту крайне неприятную для него тему.
— Ну, во-первых, после того как ты получила наследство от тети Софи, тебе уже не нужно зарабатывать себе на жизнь, — сказал он, — а во-вторых…
— И что же, во-вторых?
Чарльзу была чужда деликатность.
— Ну, это же очевидно, как мне кажется. Может статься, что таланта у тебя на самом деле нет. Впрочем, сейчас пишут все, кому не лень, и для этого, похоже, не нужен талант. Это просто какая-то болезнь, — сказал Чарльз, и они тут же поссорились, хотя Чарльз мог все же поздравить себя с тем, что, проявив необходимую твердость и снисходительность, он на этот раз избежал словесной перепалки.
— Какой же ты противный, Чарльз! — воскликнула Аманда и, вскочив раздраженно со стула, подошла к окну. Она стояла освещенная лучами заходящего солнца и смотрела вниз на улицу. На таких чопорных тихих улицах селятся обычно богатые холостяки и дорогие врачи, подумала Аманда, разглядывая дома с аккуратными парадными дверями и строгими окнами. К этим дверям то и дело подъезжали такси, из которых выходили хорошо одетые люди. У обочины дороги стояли роскошные частные лимузины, украшая собой улицу, но Аманда не заметила ни автобусов, ни грузовиков. Она увидела женщин, которые выгуливали пуделей и с безразличным видом останавливались у фонарных столбов, когда те задирали ногу. Няньки неторопливо прогуливались, толкая перед собой дорогие детские коляски. На этой улице была идеальная чистота, нигде ни соринки, не было видно здесь и толстых женщин, нагруженных продуктовыми сумками, которые часами болтают со своими подругами, не обращая внимания на вопли тянущих их за руки детишек.
— Перестань ворчать, Чарльз, я все равно не передумаю.
— В таком случае, — сказал он, неохотно уступая ей, — мне лучше самому отвезти тебя. По крайней мере, у тебя будет хоть какая-то поддержка.
— Спасибо, Чарльз, — сдержанно сказала Аманда. Ей не хотелось ехать с ним. Она боялась, что он раскритикует ее находку, но в то же время была благодарна ему за заботу, ведь ей не придется теперь ехать в переполненном поезде.
— Пора идти, — сказала она, — хозяйка моей респектабельной частной гостиницы не любит, когда ее постояльцы опаздывают к ужину.
