— Пора принять то или иное решение, Брик. — Хрипловатый голос Лизы Рэнсом вырвал Брика Пендлтона из забытья. Его тело все еще было погружено в пережитое наслаждение. Никогда до сих пор оно не было таким острым и опустошительным.
Он настойчиво и любовно ласкал ее, пока его возбуждение не передалось ей, и они не поменялись ролями. Ее руки, ласковые вначале, стали требовательными, ее прикосновения — почти болезненными. Ее тихий всхлип удовольствия, когда он глубоко погрузился в нее, лишил их последнего самообладания. Казалось, что проникновение не может быть более полным. Но Лиза, обхватив его ногами, так сильно уперлась пятками ему в ягодицы, что он почувствовал, как ее влажная женственность упруго подалась под ним, обхватив его требовательно и жадно.
Он не видел ее ошеломленно-удовлетворенного выражения лица, не чувствовал ее дрожащих рук, обхвативших его пальцы, не замечал обострившихся и затвердевших сосков ее груди. Он был ею. Он растворился в ней, как соль в воде. Брик перестал существовать сам по себе: они были единой плотью. И это было восхитительным состоянием.
Теперь это звенящее нечто медленно-медленно выходило из него. Сознание себя самого возвращалось с шумом города, доносившимся из окна, с шуршанием занавесок, со звоном капель в раковине. Ее голос окончательно разрушил магию перевоплощения. Он потянулся рукой к женщине, только что переполнявшей его собой, и прикоснулся к ее щиколотке. Состояние легкости вдруг улетучилось. Он нахмурился: она, видимо, сидела на постели. «Принять то или иное решение?»
— Принять решение? — тупо повторил он за ней, потерев лицо в попытке упорядочить мысли.
— Да, — произнесла она напряженным голосом, и у него засосало под ложечкой и возникло тягостное предчувствие неприятного объяснения. Неохотно он стряхнул с себя вызванную страстью вялость и тоже сел. — Именно это я и пыталась сказать тебе до того, как ты… как мы… — Лиза расстроено вздохнула. — До того, как мы очутились в постели. Я пыталась сказать тебе, но ты всегда ухитряешься отвлечь меня. Брик, я хочу ребенка.
Его дыхание перехватило где-то между сердцем и горлом. Он уставился на Лизу. Ее длинные каштановые волосы ниспадали на плечи и на розовую простыню, которую она прижимала к груди. В последние шесть месяцев он считал личным долгом изучить каждый дюйм ее умопомрачительного тела, включая и дюймы, скрытые сейчас сатиновой простыней. Она обладала похожей на песочные часы фигурой, превосходящей его потаенные фантазии, и отличалась чудесной чувственной щедростью, которая давала ему величайшее удовлетворение.
К тому же ее ничуть не пугал его солидный рост — более шести футов трех дюймов, обычно внушавший страх женщинам. Лиза же была очарована его мощью, ему доставляло безмерное наслаждение потворствовать ее зачарованности.
Стоило ему только прикоснуться к ней, и в нем пробуждалось острое желание, быстро переходящее в страсть. Как ни странно, эта женщина вызывала у него улыбку. Ему нравилось заставлять ее краснеть и смеяться. И хотя Брику стоило немалых усилий объяснить это, ему нравились ее немного наивные попытки добиться, чтобы он чувствовал себя желанным в ее доме. Он опасался, что другие могут воспользоваться ее добротой, и поэтому у него возникло естественное желание спрятать ее. Не считая этого пунктика с ребенком, к которому она постоянно возвращалась в последние два месяца, Брик был более чем доволен их отношениями.
Он пригляделся к ее лицу, заметил припухшие от его поцелуев губы, которые отнюдь не улыбались. Ее обычно теплые зеленые глаза затуманились легкой печалью. И она только что сказала, что хочет ребенка. У него возникло болезненное ощущение в низу живота.
— Ребенка? — Он не терял надежды, что речь шла о преходящем капризе. Брик протянул руку, чтобы достать таблетку, снижающую кислотность, из кармана джинсов. — У тебя еще будет время родить. Тебе всего двадцать девять, и…
— Тридцать.
Брик резко повернулся и уставился на нее.
— Ты ничего не говорила о своем дне рождения. Когда он был?
Она натянула повыше простыню.
— Полторы недели назад. Ты на три недели уехал из города по этому особому заданию Андерсанов.
Ему стало неловко. Они знакомы уже девять месяцев, и последние шесть месяцев были близки. Ему следовало бы знать, когда у нее день рождения. Почему ему не пришло в голову спросить ее об этом?
— Я же звонил тебе оттуда, а ты даже не намекнула.
Лиза пожала плечами.
— Ты не спрашивал, а в тот день даже не позвонил.
Чувствуя себя так, словно опоздал на поезд на один день, Брик тряхнул головой.
— Черт, какая жалость, что не позвонил. И что же ты делала в тот день? Отпраздновала его с родителями?
Ресницы Лизы прикрыли ее глаза как шторы.
— Нет, Сенада устроила для меня небольшую вечеринку.
Компаньонка Лизы по бизнесу Сенада была еще одним объяснением, почему Брику приходилось глотать таблетки. Совершенно необузданная женщина, и ему не очень-то нравилось ее влияние на Лизу. Несмотря на свой возраст, Лиза отличалась редким целомудрием, которое привлекало Брика, и дружба Лизы с Сенадой беспокоила его, как скрытая угроза.
— Что за небольшая вечеринка?
— Ничего особенного. Она и еще несколько друзей приготовили мне сюрприз.
— Наверняка она пригласила целую армию раздетых мужчин, — негромко пробормотал Брик.
— Только одного, — парировала Лиза. Заметив его неудовольствие, она торопливо продолжила. — Но вопрос не о моем дне рождения. Он просто помог мне окончательно утвердиться в мысли, давно приходившей на ум. Вопрос в том, что я хочу ребенка.
Брик извлек еще одну таблетку и сунул в рот.
— Тридцать лет не так уж много.
— Знаю, но не хочу ждать до тридцати пяти или сорока, приходя в отчаяние. — Лиза откинула волосы с лица. — Это трудно объяснить, Брик. У меня просто возникло сильное убеждение, что именно сейчас я должна родить ребенка.
Наступила абсолютная тишина, нарушаемая лишь хрустом разгрызаемой им таблетки. Брик почувствовал ожидающий взгляд Лизы. Брак? У него болезненно сжалось сердце.
— Я не готов.
За его словами последовало новое молчание. Она расправила плечи и произнесла тихим, дрожащим голосом.
— Я так и думала. — Взяв себя в руки, она глубоко вдохнула и неуверенно улыбнулась. — С моей стороны было бы несправедливо требовать, чтобы ты передумал, но и я не могу быть счастлива от таких… — она повела головой вокруг себя, — отношений. Поэтому мы не можем… — Ее голос замер, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. — Даже не могу сказать тебе, как много значили для меня последние месяцы. Общение с тобой придало мне больше уверенности. Я должна поблагодарить тебя за это, за все то, что ты помог мне открыть в себе. — Она смущенно отвернулась. — За все то, что я узнала о мужчинах.
