Элис Детли
Путь в царство любви
Был конец мая.
Задержавшись на кухне просторного двухэтажного дома, который они купили год назад, Джеффри Эйбил выглянул в окно.
Спускались вечерние тени, последние лучи солнца, проникая сквозь ветви, на миг ослепили ему глаза. Вокруг на листве и на траве дрожали пятнышки света, словно здесь летали колибри и на лету роняли перья.
Китти прогуливалась по выложенной кирпичом дорожке, прижимая к груди крошечного сына, которому только-только исполнилось полтора месяца. Том с ушастым Джоем резвились на зеленой лужайке, оглашая окрестности веселым смехом и лаем.
Было время, когда Джеффри казалось, что ему уже не дано испытать такого счастья. Но Китти заставила его поверить в то, что нет ничего невозможного, если ты умеешь прощать и у тебя любящее сердце.
Широко улыбаясь, он вышел во двор. Услышав знакомые шаги, жена обернулась. Глаза ее засветились радостью.
— Папа приехал, — во всеуслышание объявила она, но Том уже и без того повис на шее Джеффри.
— Папа, папа! — кричал он. — Угадай, чем мы занимались в школе? Разглядывали жуков под микроскопом.
— Ну и как они выглядят?
— Огромные, — ответил Том и тут же выпалил скороговоркой: — Поиграем в футбол?
— Обязательно. Неси мяч.
Мальчик скрылся в доме, а Джеффри обнял жену, затем наклонился, чтобы поцеловать маленького Льюиса, у которого только начинали пробиваться волосики на голове.
— Как прошел день, малышка?
— Неплохо. А у тебя?
— Тоже. — Он улыбнулся. — Звонил Грег. Прилетает в субботу девятичасовым рейсом вместе с Каролиной и Мигелем Лопесами.
— Вот здорово! — Китти просияла, потом лукаво прищурилась и спросила: — А твоя сестра?
— Лайза прилетает в полдень.
— А крестины назначены на два часа в воскресенье. Поскольку они оба крестные, то уехать раньше не смогут. Следовательно, они проведут вместе более суток, деваться им некуда. — Она помолчала, затем нерешительно взглянула на мужа. — Надеюсь, мы делаем доброе дело?
— Хочется верить. — Он привлек ее к себе и поцеловал в щеку. — Тем более что мы многим обязаны Грегу.
— Что есть, то есть, — согласилась Китти, и они направились к дому.
— Грег телепат?
— С чего это ты взяла? — подозрительно спросил он.
— Нет, ты скажи, — настаивала Китти, зная, что муж все равно признается.
В этот момент Том с футбольным мячом в руках выскочил во двор.
— Слушай, давай потом, ладно? — Джеффри умоляюще посмотрел на жену.
— Ладно уж, бегите. — Она широко улыбнулась и поцеловала его в подбородок. — Я тебя обожаю!
— Я тоже люблю тебя, дорогая.
Сбавив скорость, Джеффри вперился взглядом в лобовое стекло, на котором натужно работали "дворники", в отчаянной надежде, что вот сейчас кто-то, хоть кто-нибудь, появится рядом с худенькой фигуркой, неловко примостившейся у залитой потоками дождевой воды обочины. Но на его беду узкая, мощенная брусчаткой улица была — как и несколько минут назад, когда он только выехал, — все такой же пустынной.
Подле женщины на тротуаре валялись высыпавшиеся из матерчатой сумки книги и какие-то бумаги, да еще вывернутый наизнанку зонтик, из чего он заключил, что та, скорее всего, оступилась и упала. По всей видимости, подняться без посторонней помощи женщина не могла: ежась под проливным дождем, она сидела, беспомощно потирая ладонями лодыжку.
Точно почувствовав взгляд Джеффри, женщина на секунду подняла голову, но в следующее же мгновение снова потупилась. Однако от него не ускользнуло выражение крайнего отчаяния на ее лице.
— А-а, проклятье, — буркнул он.
Надо же было такому случиться, что из всех женщин Сан-Марио на его пути окажется — застигнутая проливным дождем, несчастная и беспомощная — именно та, встречи с которой он избегал с первого дня своего появления в этом городишке.
— Китти Филдинг…
Хотя за то время, что Джеффри Эйбил базировался в Сан-Марио, они с этой женщиной не обмолвились и дюжиной слов, он успел узнать о ней довольно много. Вдова, около тридцати, она, так же как и Джеффри, прибыла сюда из Америки. Вместе с сыном Китти Филдинг уже около четырех лет жила в этом старом колониальном городишке, уютно примостившемся в долине между гор в двухстах милях к северу от Мехико. У нее был скромный дом: она преподавала английский в католической школе и вела довольно замкнутый образ жизни, не встречаясь ни с кем, за исключением одного-двух близких друзей.
Для привлекательной женщины, какой была Китти Филдинг, заживо похоронить себя в глуши Центральной Мексики казалось по меньшей мере странным. Разве что она от кого-то скрывалась.
Со своей стороны, Джеффри также избегал знакомства с ней. Он не мог себе позволить никакой личной жизни здесь, в Сан-Марио, тем более искать расположения молодой красивой женщины, на руках у которой был пятилетний сын.
После несчастья, которое произошло с его женой и дочерью — после гибели Сьюзи и Дороти, — он поклялся никогда больше не подвергать опасности чужую жизнь, как невольно поступил с ними. И хотя то, чем он занимался в Сан-Марио, было куда менее рискованным, чем его предыдущая работа в Эль-Норте, он старался неукоснительно следовать данному самому себе слову.
Он начал работать на Соединенные Штаты более пятнадцати лет назад. И хотя в душе время от времени роптал на те ограничения, которые этот выбор накладывал на его личную жизнь, однако понимал, что они неизбежны, и смирялся с ними. Джеффри Эйбил на собственной шкуре убедился, что с его профессией лучше оставаться одному, — он умел извлекать уроки из прошлого.
Спохватившись, что непозволительно долго медлит, и вспомнив о бедственном положении, в котором пребывала Китти, он распахнул дверцу и вышел из машины.
Дождь лил как из ведра. Джеффри моментально промок насквозь. Зябко ежась, он подошел к Китти Филдинг. Вид у нее был жалкий. Она взглянула на него с нескрываемым испугом. Не говоря ни слова, Джеффри нагнулся, ловко подхватил ее на руки и понес к машине.
— Не надо, прошу вас, — пролепетала она. — Ничего страшного. Я и сама…
— Пока вы бы собрались с духом встать на ноги, растаяли бы как кусочек сахара, — ободряюще улыбнулся ей Джеффри, хотя эта ситуация казалась ему дурацкой. Китти ничего не ответила и потупилась. — Как ваша нога? — вежливо спросил он, заводя мотор.
Дождь, сопровождаемый порывистым ветром, усиливался, и даже при включенных на полный ход "дворниках" за несколько шагов ничего нельзя было различить.
