Эва Киншоу
Русалка из Винсема
Адвокат Корнелиус Мидволд был высок, мрачен и ничему не удивлялся — таково было свойство его натуры. Беатрикс Робинсон убедилась в этом моментально, отметив, как равнодушно тот оглядел ее с ног до головы, разве что его левая бровь лениво поползла вверх, но потом остановилась…
Ну-ну, посмотрим, какая у него выдержка.
Небрежным взмахом руки го Мидволд пригласил девушку сесть. Беатрикс плюхнулась в кресло, стоящее напротив адвокатского стола и вытянула ноги. Теперь холеный господин мог сколько ему угодно любоваться грубо сработанными кожаными сапожками коричневого цвета, правда, старательно, до блеска, начищенными.
Он действительно подавил смешок, скользнув взглядом по ее обуви… Понятно. В этой крутой конторе так никто не одевается, но ей до этого дела нет. В «Мидволд & Мидволд», где ценят законы и параграфы, не принято появляться в поношенных джинсах, сидящих на фигуре, как лайковая перчатка на руке. Или заботиться о том, чтобы яркий блузон так выгодно подчеркивал изумрудный цвет девичьих глаз. Здесь все сотрудники облачены в строгие костюмы, светлые рубашки… Офис, одним словом. Но Беатрикс Робинсон не ударила в грязь лицом: сегодня она, собираясь на встречу с Корнелиусом Мидволдом, тщательно продумала свой наряд. Чтобы на нее обратили внимание, чтобы ее запомнили.
Все у девушки было стильно, кроме, разве что, потертой сумки на длинном ремне. Ее гостья повесила на ручку кресла. Сумка выглядела вызывающе, впрочем, в этом был своеобразный шик.
Она тряхнула обрезанными по плечи густыми каштановыми волосами и внимательно принялась рассматривать хозяина кабинета.
Мидволд старший — хозяин адвокатской конторы «Мидволд & Мидволд», мог бы выглядеть и посолиднее. Кажется, ему чуть больше тридцати, что это за возраст для мужчины, тем более для адвоката? Его облик был довольно привлекателен — физиономия интеллигентная, черты лица приятные. Умные темные глаза смотрят долго и внимательно… Видимо, любит покомандовать. Что еще? Широкоплеч, подтянут. Сразу как бы проводит невидимую границу между собой и клиентом. Однако при этом располагает к деловому разговору. Что ж, это нормально, этого следовало ожидать. Уже легче.
Адвокат работал за огромным столом, на котором находились аккуратные стопки папок, черный телефонный аппарат, в хрустальном стакане — авторучки и остро отточенные карандаши, да еще несколько толстых книг в серых переплетах, наверное, какие-то юридические документы.
Хозяин кабинета тоже внимательно рассматривал посетительницу. Вот вы какая, скандальная Беатрикс Робинсон, что же, не буду показывать, но ваш вид мне понравился.
Девушка коротко сказала:
— Мне нужен грамотный совет, мистер Мидволд.
Адвокат стряхнул пушинку с лацкана строгого черного костюма и, постучав пальцами по столу, сухо ответил:
— У вас было время изложить свою просьбу моему секретарю.
— Зато попасть к вам на прием никакого времени не хватит! — отпарировала девушка. — Вы очень себя цените, мистер Мидволд.
В его темных глазах на мгновение вспыхнули огоньки не то раздражения, не то удивления.
— Мои услуги стоят дорого, вы правы. Но, если деньги представляют для вас проблему, я не понимаю, зачем нужно было доводить до бешенства секретаря, прорываясь ко мне, мисс Ру… — заглянув в листок, лежащий перед ним, мужчина закончил: — Мисс Робинсон.
— Скажу вам прямо, мистер Me… мистер Мидволд, — передразнила девушка, — я потеряла достаточно времени в поисках настоящего адвоката и уверена теперь, что мне ваша кандидатура подходит. — И не имея других аргументов, она простодушно добавила: — Так мне кажется. А что касается гонораров за ваши услуги, у меня кое-что имеется.
Корнелиус Мидволд подавил желание расхохотаться — настолько неправдоподобной представлялась ему ситуация. До чего же смешна эта самоуверенная девушка! Сколько ей лет — двадцать, двадцать три? Она смелая и настырная, довела до белого каления секретаря, но своего добилась, — проникла к нему, знаменитому адвокату Мидволду, в кабинет и несет черт те что. Должно быть, все ее сбережения вот в этой потертой, драной сумке. Какой номер она еще выкинет?
— Хорошо, мисс Робинсон. Я готов вас выслушать. Какая беда с вами приключилась? Что вынудило вас обратиться ко мне?
— Лично со мной никакой беды не случилось!
— Тогда почему вы здесь? — в голосе Корнелиуса прозвучало нетерпение.
— Мои старики… — мисс Робинсон перевела дыхание и собралась с мыслями. — Короче, мои дедушка и бабушка вложили все свои сбережения — абсолютно все! — в страшно сомнительную сделку. Они мечтали о доходе, но какой там может быть доход, если деньги — фью! — испарились, исчезли! Вся инвестиционная схема, от начала до конца, оказалась чистой воды аферой!
Корнелиус Мидволд повертел в пальцах изящную серебряную ручку, скептически посмотрел на взволнованную клиентку.
— Прежде всего замечу: я никогда не рассматривал дело, о котором бы заявляли ваши дедушка с бабушкой. Не торопитесь, объясняйте суть яснее.
— Они и не заявляли никуда, и не просили о помощи. Им это сложно, мои родственники… как вам это объяснить, простые люди. Но очень хорошие! — Голос мисс Робинсон задрожал. — Я жила у них после смерти родителей. Когда мама и папа погибли в автомобильной катастрофе, мне было всего шесть лет. Вот старики и поставили меня на ноги. А еще они безответны, безобидны, такие люди — соль земли! Нужно помочь им, а для этого необходимо срочно заставить мерзавцев, этих подлых обманщиков, вернуть все деньги сполна!
— Понимаю. И для этой цели вам понадобилась моя помощь?
— Если честно, я поначалу надеялась достичь своей цели самостоятельно. Но ничего не вышло…
— Рискну спросить, как вы действовали? Расскажите о ваших попытках. — Мидволд постарался придать своему голосу участливый оттенок.
Сцепив пальцы, девушка некоторое время молчала. Потом тряхнула каштановыми волосами, — что и говорить, роскошные волосы! — и решительно сообщила:
— Я предпринимала всякие попытки! Обращалась в полицию, но там отказались вмешиваться в гражданское дело. Вся загвоздка состояла в контракте, составленном весьма хитроумным образом. Знаете ли, есть такие пункты, которыми дельцы стараются себя обезопасить. И я… решила пикетировать зловредную контору. Поселилась у них на лестнице, выставила плакаты!
Корнелиус Мидволд чуть было не расхохотался, но, заставив себя подавить смех, сделался еще серьезнее.
— Я правильно понял: вы расположились прямо у конторы человека, ограбившего ваших стариков?
