В прошлом одни потери и неудачи, и неизвестно, что мне подарит завтрашний день.
А что в настоящем? Кое-какие средства на жизнь имеются, друзья меня любят, главное, я весела и никогда не падаю духом. А если и падаю, то кто меня осудит? Ах, если бы знать, что будет завтра! Боже, сделай так, чтобы завтра случилось чудо!..
Молодая светловолосая девушка отбросила в сторону так и непрочитанный за все время морского путешествия сборник жутко заумных статей «Советы молодому автору» и сладко потянулась, закинув за голову красивые руки. Она лежала на широкой кровати, занимающей чуть ли не треть площади просторной каюты, отделанной красным деревом. Следом за сборником полетело одеяло, обнажив великолепно сложенное тело юной путешественницы.
Вот и сбылась самая заветная мечта Джеральдины Корнфельд, редактора заштатного издательства: она выспалась на сто лет вперед, взяла реванш за бессонные ночи в прошлом, когда приходилось читать рукописи графоманов, мнящих себя талантливыми популяризаторами последних открытий в науке и технике. Выспалась так, как не высыпалась даже в безмятежном и наивном детстве. Разве это не чудо?
Правда, сны снились вовсе не безмятежные, и непонятно, по какой такой причине.
Скорее всего в этом были виноваты глаза младшего стюарда с пятой пассажирской палубы – столько в них было затаенной страсти, когда вчера утром он проникновенным голосом подробно рассказывал, где хранится в каюте спасательный жилет.
Как его имя? Джек? Джонни? Будем надеяться, я ему тоже приснилась и парень не в обиде. Интересно, в своих снах он так же бесстыдно себя ведет, как и я? Ох, вряд ли!
Принимая контрастный душ, с удовольствием подставляя под обжигающие струи ледяной воды узкие плечи и высокую, упругую грудь, она приняла жестокое для себя решение не обедать сегодня вовсе, а перекусить на скорую руку подсушенным круассаном и выпить полстакана апельсинового сока.
Надо худеть, иначе придется менять гардероб. С такой толстой задницей и боками скоро мне не влезть в автомобиль!
Но девушка предвзято, излишне сурово относилась к своей внешности. В овальном зеркале, затуманенном паром и загадочном, как завтрашний день, отражалась прекрасная стройная фигурка Джеральдины.
Ах, как аппетитно выглядела еда на подносе, приготовленном обслугой судна! Нет, не удержаться!
Три круассана, пара пирожных, салат и холодная говядина были съедены, горячий шоколад выпит. Пора было уже идти к лифту, путешествие подходило к концу.
За несколько секунд, проведенных в компании спускающихся вниз хмурых пассажиров, озабоченных скорой высадкой на берег, очарование путешествия почти исчезло, стало облачком воспоминаний. Снова суета, вновь мир хлопот, в котором главенствуют и, разумеется, по праву занимают первые места богатые господа с тусклыми глазками на одутловатых лицах и их долгоногие спутницы, дорого и безвкусно одетые.
Пронзительно яркий свет мощных люминесцентных ламп на автомобильной палубе морского парома неприятно резал глаза. И Джеральдина Корнфельд, вынимая из дорожной сумочки – мягкая, бархатистая на ощупь кожа, вычурная медная пряжка на ремне – солнечные очки, привычно отметила, что человек всегда бывает чем-нибудь недоволен.
Направив свой новенький «фольксваген» недорогой, но модной модели следом за солидным «бентли» темно-вишневого цвета, она продолжала думать о превратностях человеческой судьбы. Люди сердятся на жизненные обстоятельства и редко бывают довольны собственной карьерой, детьми, семьей. Старшее поколение недовольно младшим, молодежь осуждает стариков. Впрочем, чему удивляться?
Разве она сама удовлетворена своей жизнью? Сходит с ума от счастья от любимой работы? Нет, нет и нет! Счастье не в деньгах, не в уважении коллег и начальства, которым в принципе на тебя наплевать. Придет завтрашний день, придет и трудноуловимая фортуна, прекрасная, как свет звезд, в сияющих развевающихся одеждах… Никто не знает где, за какой дверью, в каком углу она скрывается сегодня.
Низкое северное солнце пряталось в сереньких облаках. Пасмурный день клонился к закату…
Когда погода соответствует настроению, тогда в душе царит гармония, подумала Джеральдина. Эту фразу стоит запомнить и вложить в уста какого-нибудь персонажа своего романа. Пусть ее произнесет гениальный художник, живущий вдали от людей, надменный с виду, но в душе очень добрый, более всего ценящий свободу и независимость! Его полюбит молодая девушка, живущая в шумной столице, сделается его музой. И настанет время, когда художник полюбит эту девушку.
Ах, как та будет рада!
Автомобиль медленно выкатился по стальной аппарели на причал, миновал выкрашенные в оранжевый цвет здания таможни и почты, склады каменного угля, пакгаузы и вскоре оказался на пустынном шоссе, прямой стрелой уходящем на северо-запад, в сторону невысоких безлесных холмов. Жилой массив оказался в стороне, девушке он был совершенно неинтересен.
Что это за город, у которого и названия нет? Джеральдина назвала его коротким словом «порт». Именно так город был обозначен и на карте острова. В мире много портов, и все они похожи друг на друга. А вот шоссе было великолепное!
Джеральдина любила скорость и не отказала себе в удовольствии до предела утопить педаль газа.
Машина рванула вперед, и холмы стали вырастать прямо на глазах. Недолгое путешествие на пятипалубном «Короле Георге» было приятным и комфортным. Но разве можно сравнить стальную водоплавающую коробку с набегающим на радиатор автомобиля бетонным шоссе, с ощущением власти над заключенной в двигателе сотни лошадиных сил?
К черту суету бесчисленных дансингов и давящий, душный полумрак баров. Да здравствуют свобода и одиночество! И творчество! Да, творчество! Она обязательно завершит свой первый роман и немедленно примется за второй. Придет известность, слава, и Джеральдина Корнфельд, автор доброй полусотни бестселлеров, в окружении большой и дружной семьи – муж и пятеро детей – будет пожинать плоды своего нелегкого литературного труда!
Нет, детей у нее будет меньше, а книг – больше! Больше, чем у занудной Аннеты Фрост, наводнившей рынок своими слезливыми сочинениями. Естественно, придется выступать в ток-шоу, днем и ночью давать интервью, быть главной фигурой на презентациях… А кто сказал, что писательская жизнь легка? Буду выступать, ведь положение известного писателя ко многому обязывает!
Все! Решено! Единственный и всеохватывающий план на будущую жизнь составлен, теперь только остается подставлять лицо нахальному ветру, который бесцеремонно врывается в салон машины и бесстыдно треплет светлые волосы будущей литературной знаменитости.
