Босс для Снегурочки (СИ) - Алёна Амурская

Всё началось с Нового Года.

Последние дни уходящего декабря я отчаянно грустила и никак не могла справиться с плохим настроением.

Что у меня за жизнь такая? Все мои сверстницы только и твердят о личной жизни, обсуждают мужчин, отношения, любовь… а у меня как-то не складывается с этим делом. Да и вообще почти ни с какими отношениями не складывается, даже с родителями, с которыми я до универа теснилась в хрущевской однушке пригородного поселка.

Вот разве что дружба удалась, и то с одной-единственной подружкой детства.

Так что обычно мои мечты крутятся вокруг того, чтобы поскорее накопить денег на аренду нормальной квартиры, съехать из шумной общаги при универе и заполучить долгожданное бытовое уединение.

Может это из-за того, что я типичный интроверт по натуре?

Не люблю слишком долго находиться в больших компаниях, тяготею к одиночеству, осторожно схожусь с людьми… в особенности с мужчинами. Об отношениях знаю лишь понаслышке. А единственное чувство, хоть мало-мальски похожее на пресловутую любовь, я испытывала только в подростковом возрасте, когда ходила на концерты горячо любимого фолк-рока и жадно слушала выступления местной группы «Морозный клан» с их потрясающе талантливым вокалистом…

Ладно, быть может, не только тогда. Возможно, это чувство коснулось меня самым краешком ещё и совсем недавно.

Как-то вечером уже в сумерках я отправилась в городской парк выгуливать на длинных поводках трёх суетливых белоснежных пуделей — одна из моих студенческих подработок, помимо вечерней смены уборщицы в рок-клубе, — и наткнулась там на девушку с флегматичным старым эрдельтерьером и маленькой девочкой [*].

Всё бы ничего, ведь наши собаки не были агрессивными. Но пудели на моем попечении оказались чересчур энергичными, назойливыми и любопытными. Своими поводками и беготней вокруг эрдельтерьера они накрутили такой безумный узел, что распутать его удалось только с помощью двух незнакомцев из парка.

Один из них сразу же увел девушку с ребенком и собакой, а другой… остался.

Высокий, атлетически сложенный мужчина в дорогом черном пальто, с высоким белым воротом свитера вместо шарфа и без шапки. Седина на его тёмных висках серебрилась, как иней, а взгляд в сумерках казался бездонным, как небо над парком.

— У тебя всё хорошо? — фамильярно спросил он у меня тогда после того, как помог высвободиться из ловушки собачьих поводков.

Я невольно улыбнулась такой постановке вопроса и философски пожала плечами.

— Нет, у меня совсем не всё хорошо… Но это нормально. Спасибо, что помогли. И за участие спасибо. Я пойду.

Но стоило мне развернуться и сделать всего один шаг прочь, как мужчина даже не сказал, а приказал:

— Стой. Посмотри мне в глаза.

Я посмотрела.

Господи, ну и голос у него. Низкий, завораживающе-уверенный… да просто космос, а не голос! От такого прямо мурашки по коже. Мой любимый тембр, прям как в старых классных песнях «Морозного клана», до того, как их покинул первый вокалист.

Такому голосу невозможно не подчиниться.

— Почему у тебя не всё хорошо? — вдруг поинтересовался он.

У меня вырвался непроизвольный вздох. Как же сложно бывает ответить на такой простой вопрос! Впрочем, в таких случаях время от времени мне помогали слова из любимой песни.

И тогда я сказала ему медленно и задумчиво:

— Наверное, у меня не всё хорошо, потому что… в моем сердце живут звери[**]. Целых три штуки, представляете?

Мужчина усмехнулся, и мне почудилось усталое понимание на его лице, уже едва различимом в зимних сумерках.

— А зверей зовут Боль, Печаль и Разочарование?

— Нет, — серьезно покачала я головой. — Это чужие звери. А моих зовут Жалость к себе, Недоверие к людям и Тоска… — и после короткого молчания, в течение которого незнакомец как-то странно-пристально всматривался в мои глаза, добавила: — Знаете, я всё-таки пойду. До свидания.

Сделала шаг назад, но он вдруг поймал меня за руку.

— Подожди.

— Что?

— Любишь «Морозный клан» слушать?

— Люблю, — кивнула охотно. Надо же, свезло мне, наверное, ещё одного ценителя любимой группы встретить в новогодних сумерках. — Только мне старые песни больше нравятся. Новые тоже ничего, но без голоса прежнего вокалиста они уже не так звучат.

— Ты его фанаткой, что ли, была?

— Ну, это слишком сильно сказано, — невольно улыбнулась я. — Просто со школы ещё часто слушаю его песни. Пару раз ходила на концерты давно, когда он ещё выступал, но там для меня было слишком шумно и людно. Не люблю толпу.

— Значит, не фанатка. Интересно…

По какой-то непонятной причине мне захотелось оправдаться из-за этого, и я пробормотала:

— Уверена, что у него до сих пор полно настоящих фанаток. Просто… понимаете… дело во мне. И даже такой потрясающий певец, как он, не мог бы разбудить во мне настолько сильные чувства, чтобы фанатеть или даже влюбиться. Знаете, как меня иногда парни обзывают, когда я их посылаю? Фригидной снедурочкой… Господи, зачем я вам всё это говорю, — спохватилась сконфуженно и попросила: — Забудьте! Просто забудьте. Я этого не говорила.

Но незнакомец не обратил на мою просьбу никакого внимания.

— Снедурочкой? Хм. Может, Снегурочкой?

— Нет, — несчастно ответила я. — Именно снедурочкой. Можно мне уже уйти? Пожалуйста.

— Нельзя, — неожиданно хмыкнул он, разглядывая меня всё более заинтересованно, а затем с той же поразительной властностью потребовал: — А знаешь, приходи ко мне завтра в шесть на свидание в рок-клуб «СуРок». Я там работаю.

Удивившись совпадению, я хотела воскликнуть: «Я тоже, а вы кем работаете?», но вовремя прикусила язык. Потому что он наверняка бы поинтересовался моей должностью, а упоминать малоприятное звание уборщицы при нём совсем не хотелось. Да и нужно ли мне это странное свидание?

— В рок-клуб меня не пропустят, — придумала на ходу вялую отмазку. — Там вход по пропускам.

— Ерунда, пропустят, — отмахнулся он и сунул мне в руки какой-то значок с пометкой VIP и логотипом цветка, у которого все лепестки искусно серебрились белым напылением, словно от инея. — Предъяви на входе, и тебя сразу пропустят. Жди меня в ресторане на втором этаже за барной стойкой, я сам подойду. Ну так как, рискнешь прийти… Снегурочка?

Его сказочно волнующий голос приобрел провокационную насмешливость, и я неожиданно подумала: а почему бы и…

— Да, — вызывающе вскинула подбородок. — Но это ничего не значит. Мне просто интересно.

— Мне тоже, — согласился он, сверкнув в темноте белозубой улыбкой. — Ну, до встречи тогда.

И он растворился в темных морозных сумерках