Сквозь трещины боли (СИ) - Самсонова

Вы слышали сказку про карту без масти?

История жизни, история страсти.

По горлу ножом, словно в воду без вздоха.

Узнаешь вкус крови? Попробуешь?

Сдохни…

Я книга про зло, без последней страницы,

И все расскажу вам про небо без птицы.

На каждое слово, по поводу боли,

Отвечу всем, кроме той раны без соли.

Меня рисовали, прозрачны страницы,

Я вижу людей, но где же все лица?

Сквозь кисти и холст меня режут без крика.

На память, с собою, в подарок, убита.

От жизни отколота, ото сна оторвись

От мертвого шепота навеки проснись

Я всю жизнь на нитки, катушки по полкам,

Лежат и пылятся, не жалко, без ломки.

Без смысла, увесисто бьют чьи-то стрелки,

Дороги без цифр: так сухо, так мелко.

Моменты по каплям, до смерти мгновенья,

Остались секунды, мне хватит терпенья.

Мне хватит лишь взгляда, мне хватит лишь звука,

Нужна лишь та дверь, что пропустит без стука.

Услышь, я кричу, я терплю чьи то муки.

Вглядись, я же здесь, я держу твои руки,

Я вспомнила, как мы все вместе пропали,

Как вместе дрожали, по небу летали.

Вы слышали сказку про жизнь без трагедий?

Без боли, без войн, без любви и без смерти

Ты веришь в ту сказку, где нету оскала?

Не веришь?

Не верь

Ее нет

Я мечтала…

© история смерти.

Как ты можешь ждать,?

Улетая в небеса.

Как ты можешь ждать?

Видишь на щеке твоей слеза.

Как ты можешь жить?

Уповая на рассвет.

Как ты можешь жить?

Когда вокруг никого нет

Septem Voices

Song: Evanescence — Lithium

Я медленно, с протяжным стоном, открыла глаза, голова раскалывается на части от боли. Вижу в комнате тусклый свет, исходящий от мерцающей лампы. В попытках пошевелиться, понимаю что привязана к стулу. Сердце от ужаса бешено застучало, вот-вот готовое вырваться наружу через рёбра.

Пытаясь взять себя в руки, я медленно оглядываюсь по сторонам: меня окружает комната без окон, разрушенная мебель, обрывки газет, проломленный пол, затхлый запах — это заброшенный дом. Очередной кошмарный сон?

Я напрягла мозг, чтобы вспомнить что произошло, последние воспоминания медленно, но верно возвращались, оставляя след.

Был поздний вечер. Я стою около кинотеатра — жду Чонгука: он пригласил меня посмотреть фильм, но почему-то задерживается. Вдруг крепкие руки схватили сзади, я не вижу преступника. Перед глазами мелькнула тряпка и закрыла собой нос и рот. Вдыхаю едкий, сладковатый запах. В глазах поплыло, руки и ноги не слушаются, наступающий ужас уже не тревожит. “Хлороформ” — промелькнула последняя мысль и темнота полностью поглотила меня. — Нет, нет, нет… Только не это… Не хочу снова это испытывать, — начинаю биться в истерике, до крови кусая губы…

И снова новое воспоминание о старом настигли меня.

Мрачное место, похожее на пещеру. Все залито кровью. Крик сестры. Это ад…

— Наконец пришла в себя… Ну, здравствуй, Анна.

Воспоминание прервали, я поднимаю глаза и вижу лицо, которое хотела бы забыть. Именно это лицо моя сестра видела в последний раз, когда искра жизни в ней погасла — это красивое лицо изверга, который пытал меня и мою сестру близняшку.

— Алекс…

— Рад нашей встрече.

Он проводит обухом ножа по моему лицу. От прикосновения холодного металла задрожала ещё сильнее, голубые глаза парня не отрываются от меня, прожигая своим взглядом. Сейчас я вижу в них дьявола, а когда-то была влюблена, за что и поплатилась.

— Анна, знаешь, я был удивлён, что тогда ты выжила.

— …

— Хочешь узнать почему ты снова в моих руках?

— …

Я молчу: страх сковал всё тело, связывая своими крепкими нитями и пробираясь в глубину души.

— Во всем виноват твой новый любовник — Чон Чонгук… Его предупреждали, чтобы прекратил рыть под нас… Он не успокаивался… Но ты не бойся, я тебя не трону… Пока что…

О чём он?

— Ну же, Анна, улыбнись. Мне нравится твоя улыбка… Хотя… Улыбка твоей сестры намного ярче. Ой, я забыл ведь твоя сестра больше никогда не улыбнется, ведь я принёс её в жертву… До сих пор помню её теплое трепещущее сердце в моих руках….

На лице Алекса появилась отвратительная гримаса: закатанные глаза, приоткрытый рот и напряженная нижняя челюсть. Мой желудок не выдерживает и выворачивается наизнанку. Меня стошнило прямо на его обувь.

Резкая боль обрушивается на мою голову, в глазах плывёт, рот наполнился кровью — этот изверг ударил меня по лицу.

— Сука…

В гневе произносит этот урод и заносит руку для следующего удара. Сглатываю кровь, вместо того чтобы выплюнуть — боюсь. Зажмуриваясь и напрягаясь, готовлюсь принять ещё удар, но удара нет, открываю глаза, на свой страх и риск, и ужасаюсь.

Его лицо исказилось, на губах оскал, люди не могут так скалиться, даже дикие звери на такое не способны. Голубые глаза засветились в прищуре. Он проводит языком по своим зубам. Из его рта вырывается тихое, гадкое хихиканье.

Мороз прошёл по коже, вытаскивая животный страх из глубин моего сознания.

Это плохо! Очень плохо!

— Анна, знаешь, я обещал Чону, что тебя не трону. Похоже придется взять свои слова обратно….

Ужас пробирает до костей, кровь остановилась в жилах, не могу вздохнуть от страха, зато сердце колотится, как бешеное, наверное, его стук можно услышать за пару метров от меня. Пытаюсь не подавать вид, что мне страшно, но не могу контролировать эмоции.

Увидев моё выражение лица, этот изверг начинает громко смеяться, обнажая белые зубы.

— Какая прелесть….

Он делает шаг — я снова напрягаюсь, но он проходит мимо, к столу, где стояла лампа, и открывает ящик. Алекс достаёт тиски, и снова подходит ко мне, и крутит орудием перед моим лицом

НЕТ!!! НЕ НАДО!!!.

Он обходит стул на котором я сижу, и берёт меня за руку. Я сжимаю пальцы в кулак, но он с силой, чуть не ломая, разжимает их. Острая боль пронзает мизинец правой руки, словно, его опустили в кипяток. Прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать, не хочу радовать этого ублюдка. Тоже самое повторилось и с безымянным пальцем. Я начинаю задыхаться от боли, не издавая никакого звука. Боль нестерпимая, всепоглощающая, но это только цветочки: я не понаслышке знаю.

Дьявол снова подходит ко мне, его громкие шаги эхом стучат в ушах. Он разжимает