Руки тряслись. Вернулась тошнота.
Линн строго следовала инструкции. Через три минуты анализ будет готов. Две линии — да. Одна линия — нет. Чтобы заполнить время ожидания, она вымыла руки и лицо, почистила зубы. Взглянула на часы. Осталось две минуты. Стараясь не смотреть в сторону показателя анализа, она причесалась, поправила предметы, стоявшие на мраморной полочке. По другую сторону двери раздался звук. Неужели Сойер нервничает так же, как она?
Линн еще раз посмотрела на часы. Осталась одна минута. Она хочет быть беременной?
Да. Нет.
Невозможно решить. Разум спорил с чувством. Она хотела ребенка. Но она не могла позволить это себе сейчас, когда на нее давят долги Бретта.
Сердце бухало в груди, выступил пот. Она лихорадочно следила за секундной стрелкой часов. Три. Два. Один. Линн закрыла глаза. Ступни будто прилипли к полу, а сердце готово было вырваться из груди. Расправив мышцы, сантиметр за сантиметром, она поворачивалась к указателю теста. Наконец она заставила себя поднять веки.
Две линии. Лицо вспыхнуло от радости. Но реальность тут же напомнила о себе. Она ждала ребенка. От кого?
Дверь ванной открылась. Сойер отвернулся от окна. Линн? Сердце екнуло и забилось с силой и скоростью автоматического молотка.
— Ты беременна.
— Получается, так, — прошептала она.
Сойер мгновенно прокрутил возможные сценарии. Брак — лучший способ узаконить рождение ребенка.
— Мы должны пожениться, — без преамбулы объявил он.
— Но, может быть, ребенок не твой.
Он стиснул зубы. Разве имеет значение, кто отец ребенка? Этот малыш — единственное существо, которое у него осталось. Проклятие, его фамилия не должна исчезнуть!
— Я хочу быть отцом ребенка.
— Сойер, в этом нет необходимости. Если я буду жить во Флориде…
— Семьи живут вместе. — От паники у него перехватило дыхание.
Линн словно попала в ловушку. Она жадно хватала воздух. Под бледно-голубым платьем, точно в тон глазам, вздымались и опускались груди. Глаза полны ужаса и непонимания.
— Да, правильно. Но нам не обязательно жениться. Если это твой ребенок, я найду квартиру здесь в городе и ты сможешь навещать его столько раз, сколько захочешь.
— А если не мой?
— Тогда я перееду к тете.
Этого он не допустит. Он потерял Бретта, но он не потеряет ребенка Бретта.
— Как ты узнаешь, чей это ребенок, пока он не родится? Ты будешь делать анализ ДНК?
— Я не хочу. Я почти ничего не знаю о внутриутробном проведении анализа ДНК. И мне кажется, что эта процедура может быть опасна для младенца. Нет смысла подвергать ребенка риску. Можно же подождать несколько месяцев, чтобы получить ответ.
Наконец-то они хоть в чем-то согласны.
— В любом случае я хочу быть для него отцом.
— Сойер, ты все еще горюешь из-за смерти Бретта. Сейчас ты не способен думать о будущем. Но в один прекрасный день захочешь жениться и завести собственную семью.
— Бретт надеялся, что я позабочусь о тебе и ребенке.
— Не думаю…
Он указал на груду счетов на туалетном столике. Она замолчала.
— Линн, ты же по уши в долгах. Прими как факт, что ты не справишься с ними одна.
— Если ты купишь мои акции компании, у меня не будет проблем.
— Я уже говорил тебе, что сейчас не могу этого сделать. Соглашение, которое подписал Бретт, гарантирует мне двенадцать месяцев отсрочки, чтобы собрать капитал.
— Ты не можешь взять заем?
— На миллион долларов? Не заложив «Кибер-Кест»? Не могу.
Линн замерла. Вероятно, она не до конца понимала ценность акций Бретта.
— Я не хочу снова выходить замуж.
Боль в сердце, не проходившая со дня гибели брата, буквально мешала дышать. Утрата Бретта, видно, для нее так же мучительна, как и для него. Он подошел к ней ближе. Но тут же засунул руки поглубже в карманы брюк. Желание обнять и прижать ее к себе поражало его самого.
— Я прошу двенадцать месяцев. К тому времени я смогу купить у тебя акции компании и мы узнаем, кто отец ребенка. Кроме того, когда мы разведемся, я создам для малыша фонд. Понадобится по меньшей мере год, чтобы разобраться с наследством Бретта. А ты, не заботясь о деньгах, набирайся здоровья. Потом сможешь купить дом и иметь свою крышу над головой.
— Ты не понимаешь, чего просишь, — прошептала Линн, уставившись на него страдающим взглядом.
— Я понимаю, что ты все еще любишь Бретта. — Боль в груди усилилась. — Я не пытаюсь заменить его. Я так же хочу помнить его, как и ты.
Она обхватила себя руками и повернулась к нему спиной. Опущенные плечи ясно говорили об отказе.
— Мы можем подать заявление в Северной Каролине, там не нужно ждать. Для приведения в порядок бумаг нужна примерно неделя. Да, и понадобится свидетельство о рождении.
Она оглянулась и обожгла его взглядом.
— Я почти закончил ремонт комнат: спальня с ванной и примыкающая к ним гостиная. Мы сделаем из них твою комнату и детскую.
— Брак без любви — это несчастье, — глухо произнесла Линн.
Загнанный взгляд и страдание в голосе. У него напряглись мышцы, будто кто-то ударил его в грудь. Он знал, что Линн было одиннадцать лет, когда умерла мать. Отец с головой ушел в работу и оставил дочь на попечении незамужней тети. Он подавил сочувствие и вытащил из стопки счетов верхнее письмо.
— Пойми, банк начал против тебя судебную процедуру. Они хотят лишить тебя права пользования домом. Плата просрочена на шестьдесят дней. Куда ты переедешь?
Как мог Бретт два месяца не платить за дом? А может, Линн сняла деньги с кредитной карточки и у них ничего не осталось? Вопросы множились. Но он не стал произносить их вслух. Нападать на нее сейчас — все равно, что пнуть ногой котенка. Он обхватил ладонями се плечи и подождал, пока она поднимет глаза.
— Ты не хочешь, чтобы я заботился о тебе? Ты хоть понимаешь, что банк в любой момент может вышвырнуть тебя с ребенком на улицу?
Напряжение нарастало. Какой усталой и хрупкой она выглядит! Слезы вот-вот хлынут из глаз.
Больше всего ему хотелось обнять ее и пообещать, что все будет в порядке. Но он не мог себе этого позволить. Потому что не мог гарантировать свой следующий шаг.
— Нет… Я только… Я не смогу выйти за тебя замуж.
Для нее брак с ним хуже смерти? Да, он дал обещание матери сохранить семью. Вот почему он должен заботиться о ней и о ребенке. Странное желание переполняло Сойера — видеть, как увеличивается ее живот, по мере того как риггэновский отпрыск — кто бы он ни был — набирается жизненных сил. Сойер вдруг стал таким собственником, каким никогда раньше не был.