— Ну… это надолго, — рассудил Гарри, наблюдая за церемонией.
— Щенятки никуда не спешат, — подтвердила она.
— Поскольку кормить малышей — работа сугубо женская, обойдетесь и без меня, — подытожил он и поднялся. — Я присоединюсь на стадии воспитания.
— Ты все уже распределил? — весело полюбопытствовала Джина, которую забавляли голодные слепыши.
— А как же. Я сейчас в некотором смысле глава семьи. Ты соответственно приемная мать этих бестолковых балбесов.
— Мне кажется, они очень даже толковые, — возразила Джина.
— Любая нормальная мать скажет то же самое про своего глупыша… Ты быстро вошла в роль, поздравляю.
Кутята распробовали молочко и теперь боролись за каждую его капельку. Джина нежно улыбалась, следя за тем, чтобы досталось всем.
— Смотритесь вы изумительно, — заметил Гарри. — Год тебя знаю, а такой смешной еще не видел.
— Разве я смешная? — удивленно спросила Джина.
— Просто ты не видишь себя со стороны.
— Ты тоже весьма удивил меня сегодня, — призналась она.
— Чем же именно?
— Своим рассказом об Анне. Я и предположить не могла, что у тебя в прошлом есть трагедии.
— Для меня важно, чтобы та история так и осталась в прошлом. Поэтому давай больше не будем о ней вспоминать, — строго попросил он.
— Не будем, — охотно согласилась Джина.
Его рука мягко легла ей на плечо. Он, как и она, неотрывно наблюдал за щенячьим ужином. Этот ужин отнял действительно много времени, но не показался им обременительным. Щенки не повторялись в своих проделках, любоваться на них можно было бесконечно.
— Покажешь гостевую комнату? — спросила наконец Джина.
— Да, пойдем. Миссис Ротман всегда содержит ее готовой к любым неожиданностям. А в ванной ты найдешь все необходимое… В подсобке щенкам отгородим территорию, настелем мягкого…
— Посмотри, они уже носиками клюют.
Джина не заметила, как и сама заснула в чужом доме, в незнакомой комнате, после такого насыщенного неожиданностями вечера. Да только сон ее не был долог и оборвался внезапно.
Сев на постели, девушка уставилась в слабо виднеющуюся стену, не зная, как унять сумбур в голове.
Джина включила лампу на прикроватном столике, надеясь светом упорядочить неразбериху в мыслях. Она посмотрела на свои новые наручные часики, которые сняла перед тем, как легла в постель, и положила здесь же, под изящным абажуром ночника.
Стрелки на циферблате показывали полчетвертого.
В первую очередь она вспомнила про щенят.
Джина поднялась, привычным жестом пригладила пятерней спутавшиеся пряди, потерла глаза и зевнула, прикрыв рот рукой. Затем вышла из гостевой спальни, не опасаясь столкнуться с хозяином дома, поскольку была уверена, что он, будучи типичным мужчиной, раз уж принял горизонтальное положение, встанет не раньше сигнала будильника. Во всяком случае, отец ее только так и поступал, поднять же его среди ночи было настоящей проблемой, так что о крепости его сна никто из домашних никогда не пекся.
Девушка одернула огромного размера футболку, припасенную на всякий случай практичной приходящей служанкой Гарри Бридона, и отправилась проведать маленьких подопечных и покормить их.
Гарри поместил кутят в хозяйственном помещении, где отгородил для них из подручных предметов небольшой уютный вольер. На пол он настелил кипы старых газет, найденных здесь же, а поверх них растянул старый плед, хотя они долго спорили о его уместности, учитывая, что щенки справляли нужду, не сходя с места. Но, рассудив, что малышам будет уютнее с пледом, они решили оставить его и посмотреть, что будет. Для последующих кормежек они придумали приспособить соусник с узким носиком и заполнили его молоком.
— Ну что, малюточки? Голодные? — спросила она осторожным шепотом четырех крох, которые слабо пошевеливались в углу вольера.
Когда Джина включила свет, бедолаги стали слабенько попискивать, каждый на свой голосок.
Присев возле них на корточки, она поднесла фарфоровый носик соусника с молочной капелькой на самом кончике к одной подслеповатой мордашке. Мордашка оживленно запыхтела, растолкав лапами полусонных собратьев.
— Не создавай беспорядка, — велела ему кормилица, — вы и без того тут здорово наворотили, — кивнула она в сторону вороха перепачканных газет. — Скучаете по мамочке? Ох, что бы с вами было, не подбери вас Гарри.
— Без десяти минут четыре! — сипло и недовольно объявил голос у нее за спиной.
Джина обернулась в сторону дверного проема.
— Я знаю, — тихо сказала она, откинув с лица волосы. — Я также знаю и то, что маленьких следует кормить чаще взрослых, чем я в данный момент и занимаюсь.
— Вижу, — все с тем же недовольством буркнул хозяин дома.
— Не думала, что тебя так просто разбудить.
— Ты меня не разбудила, я сам проснулся, поскольку намеревался сделать то же самое.
— Покормить щенков? — уточнила Джина.
— А что же еще… — Гарри приблизился к ней и подопечным и, сонно моргая, присел возле них на корточки, наблюдая за кормлением. Малыши сосредоточили на себе все его внимание, поэтому он только раз взглянул на Джину с тем, чтобы снова повернуться к копошащейся четверке, но вдруг снова посмотрел на Джину.
— У тебя веснушки?
— Да, — ответила она. — А что тебя так удивило?
— Раньше я их у тебя не замечал.
— Тональный крем… Разумеется, я его смываю на ночь… — пояснила девушка.
— Забавно. С веснушками ты выглядишь совершенно иначе.
— Не напоминай, — шутливо фыркнула она.
— Тебе не нравятся твои веснушки? — изумился Гарри. — Мне — так наоборот. Они очаровательны… Твои глаза смотрятся еще синее. Червонная масть тебе очень к лицу.
— За эту червонную масть, как ты говоришь, меня вечно дразнили в детстве, да и в юности тоже.
— Как именно? — заинтересовался Гарри.
— Морковная макушка, — ответила Джина. — А в университете — Рыжик и Тицианова дева.
— В сущности, не дурные у тебя были прозвища. Я в свое время школьником и студентом знавал клички и похуже… Обычно у рыжих глаза смотрятся чуть подслеповато, но у тебя ресницы густые и темные и брови не кажутся блеклыми.
— Прекрати меня анализировать, — отвернулась она.
— Ты что же, стесняешься? Рыжие всегда считаются бойкими девчонками, которых не так-то просто смутить.
— Все рыжие разные, — коротко заключила она.
— С этим не поспоришь, — согласился Гарри. — А твои, кажется, уже наелись. Укладывай их спать. — Он взялся переложить подкидышей с ее коленей, куда они до этого перекочевали к теплу и ласке, обратно в вольер. — А вот я наоборот чувствую себя жутко голодным… Будешь чай с тостами?
