Руки Оливии начали играть его волосами, когда послышался отчетливый стук в дверь.
— Можешь спокойно входить, Тони. Я отослал малышей на кухню проверить пирог.
Тони выругался, ткнулся лбом в плечо Оливии, потом заставил себя выпрямиться, пока она пыталась поправить лифчик и застегнуть пуговицы.
— Спокойней, Оливия, все в порядке.
Голос его брата за дверью подтвердил:
— Ага, Оливия, все в порядке. Мы рады приветствовать тебя на нашем празднике.
Тони рассвирепел:
— Пошел вон, Джон!
— Слушаюсь. Но через две минуты я вернусь, если вы не изволите появиться. Вы оба.
Сейчас, приведя себя в порядок, Оливия начала нервно осматривать гараж, и Тони понял, что она готовит попытку к бегству.
— Забудь. Они не выпустят меня, следовательно, и ты попалась.
— Но ты же не хочешь этого! — воскликнула она, сложив руки на груди. — Это твоя семья, Тони, часть твоей личной жизни, и я не хочу вторгаться в нее. Мы договорились, что я не буду вторгаться.
Тони вздохнул, зная, что она права.
— Я найду способ убрать мое семейство со сцены. Просто держись спокойно. Им достаточно знать, что мы — коллеги по бизнесу, и ничего больше.
— Держаться спокойно? После того, что они видели? — Она решительно тряхнула головой. — Нет, туда я ни ногой.
— Оливия…
— Они видели нас!
Он пожал плечами.
— Это не их собачье дело. Если кто-то будет нахальничать, попроси заткнуться. Или лучше скажи мне, и я разберусь. — Тони коснулся ее лица. — Я видел вас за работой, леди. Ты запросто справишься с несколькими любопытными родственниками. Ты же акула, вспомни. Возьми себя в руки.
Оливия сделала глубокий вдох и неуверенно кивнула.
— Я был идиотом, когда повез тебя сюда. — Тони снова повернулся к двери. — Подозреваю, придется помучиться несколько часов. Но не может же семейный праздник длиться вечно!..
Оливия надела на лицо безмятежную улыбку, когда все семейство Остин выстроилось в ряд, чтобы познакомиться с ней. Тони дождался всеобщего внимания, затем произнес с ошеломляющей искренностью.
— Познакомьтесь, это Оливия Андерсон. Мы с ней коллеги. Она владеет магазинами дамского белья в моих отелях, и сегодня мы прорабатываем окончательное размещение еще одного. Потом Тони начал представлять членов семьи, слишком многих, чтобы сразу запомнить, хотя у Оливии всегда была хорошая память на имена и лица. Мужчины, чувствуя неловкость ситуации, поторопились усесться у телевизора — передавали футбольный матч. Ограничившись кивками в ее направлении и парой ехидных замечаний по поводу бизнеса Тони, они устроились на диване и на полу перед большим телеэкраном в гостиной.
Женщины, однако, не отходили. Им явно не терпелось поболтать с ней, и Тони, бросив на Оливию сочувственный взгляд, удалился, когда мужчины позвали его смотреть игру. Сью, мать Тони, пригласила ее на кухню.
К удивлению Оливии, никто не выражал ни малейшего неудовольствия по поводу увиденного.
— Мне жаль, если мы вам помешали, — смущенно проговорила Сью. — Тони, конечно, не знал, что мы нагрянем. И мы не знали, что у Тони другие планы.
Кэйт, сестра Тони, и Лайза, его невестка, прыснули.
— Видела бы ты его лицо! Да, это был сюрприз так сюрприз, — веселилась Кэйт.
Оливия не могла удержаться от улыбки. Обе молодые женщины ловко орудовали на кухне и успевали присматривать за бегающими без остановки малышами.
— Было ужасно неловко.
Лайза рассмеялась.
— Нам тоже. Конечно, Джон любит Тони, но никогда не упустит шанса боднуть старшего брата.
— И оба бодают меня. Без конца! — тряхнула головой Кэйт. — Но сейчас я достаточно вооружена, и Тони у меня теперь попляшет.
Оливия решила, что пора сменить тему.
— Могу я чем-то помочь?
Сью раскладывала на блюде ветчину, Кэйт расставляла на подносе бокалы, Лайза одной рукой держала крошечного младенца, а другой — огромное блюдо картофельного салата. Она радостно откликнулась на предложение Оливии.
— Подержи малыша — это будет огромная помощь.
Оливия замешкалась.
— Я… Э… Я бы лучше помогла накрывать на стол. Я никогда не держала в руках малыша.
— Вот и потренируешься. И он такой хороший мальчик. У тебя не будет с ним проблем.
Не успела Оливия выдвинуть следующий аргумент, как малыш уже лежал у нее на руках. Мать завернула его в мягкую голубую пеленку, и, кроме крошечной ручки и розового личика, из-под пеленки не выглядывало ничего. Оливия старательно покачала его, когда малыш захныкал. Он устроился поудобнее, тихо вздохнул и беззубо улыбнулся.
Она ощутила боль в груди, которая не имела никакого отношения к физическому недомоганию и говорила лишь об одном — о разбитом сердце.
Одна за другой женщины покинули кухню, чтобы отнести подносы в столовую, и Оливия осталась одна. Никогда раньше ей не приходилось держать в руках такого крошечного младенца. Она осторожно откинула пеленку с его головки и потерлась щекой о темечко. Как мягко, подумала она, ощущая шелковистые волосики. И запах. Никогда она не вдыхала столь сладких запахов, как запах этого младенца. Она приблизила к малышу свой нос и принюхалась, когда вошел Тони.
— Что ты делаешь?
Оливия вздрогнула. Что ему ответить? Что она нюхает малыша? К счастью, вернулась Лайза и забрала ребенка.
— Сейчас, когда все дети уселись есть в гостиной, я могу положить его в люльку. Когда носятся кругами, я боюсь, они его разбудят. Ты же знаешь этих детей.
Оливия ясно видела, что Тони не одобрил ее общение с младенцем. Лайза покинула кухню, и Тони прошипел.
— Думаешь, это была хорошая идея?
Оливия знала, что он имеет в виду. Он опасается, что Оливия сама захочет малыша, если подержит на руках чужого. Она могла бы сказать, что слишком поздно тревожиться, что это уже не имеет значения. Она может мечтать хоть всю жизнь, но никогда не получит желаемого. По крайней мере, не получит ребенка. Только страсть, и, похоже, в огромном количестве.
— Ты бы предпочел, чтобы я отказалась? Какой повод я могла придумать?
Он нервно провел пальцами по волосам, потом взглянул в сторону столовой.
— Пошли. Все ждут меня, чтобы сесть за стол.
— Но это же невозможно!
— Пойдем. Все прекрасно.
Впрочем, тон его был не слишком убедителен, и Оливия подумала, успели ли Джон и Кэйт уколоть его. Войдя в столовую, Оливия огляделась. У нее еще не было возможности разглядеть дом Тони изнутри, но сейчас, осмотревшись, она не очень-то и удивилась. Каждая тарелка, каждый предмет мебели — все, вплоть до обоев, свидетельствовало о превосходном вкусе. Тони никогда не кичился своими успехами, и, несмотря на огромные размеры, дом казался уютным.
