— Ваша бабушка была поваром?
— Нет, манекенщицей, и весьма популярной в Европе. Потом приехала в Нью-Йорк, где встретилась с моим дедушкой. К большому неудовольствию ее агентства, Джон Макнот очаровал юное создание в скандально короткие сроки, женился на ней и увез из того мира, где она процветала. Ее обаяние покорило не только его, но и обветренные сердца местных жителей, которые никогда прежде даже издали не видали настоящего итальянца. Она организовывала многолюдные посиделки зимой и преподавала женам соседей, как готовить настоящую пасту. Через пару лет все буквально ели из ее рук.
В голосе Брюса звучала такая неподдельная нежность, что у Маргарет сжалось сердце. Независимо от того, что она думает об этом мужчине, он глубоко любит свою бабушку. Маргарет выросла практически без семьи и всегда немного тосковала по теплой семейной атмосфере.
— Отсюда, — добавил он, — и мои навыки готовки.
— А я всегда думала, что все наоборот, — не удержалась и съязвила Маргарет. — Женщина вынуждена сидеть дома и готовить пищу, в то время как мужчина занимается, чем только ему заблагорассудится, и вообще всячески наслаждается жизнью.
— Вы судите по собственному опыту? — небрежно поинтересовался Брюс, переводя взгляд на собеседницу, и заметил, как ее лицо стало настороженным и замкнутым.
Сама мысль о том, что прошлое этой Женщины таит какие-то тайны, которые он непременно должен вызнать, дабы понять, что, черт возьми, ею движет, заставила его кровь быстрее бежать по жилам от какого-то непонятного возбуждения. Непривычное ощущение. Брюс с запозданием напомнил себе о «Розовом доме» — призе, который в конце концов будет его.
— Я так и не спросила, женаты ли вы, — сказала Маргарет, с удивлением ловя себя на том, что предположила, будто Макнот холостяк, хотя скорее следовало признать обратное. — Сомневаюсь, что вашей жене понравится, что вы тут готовите для меня, — продолжила она, пытаясь представить себе женщину, которая могла бы быть замужем за этим мужчиной. Красивая, блондинка и, возможно, весьма недалекая.
За все эти годы Маргарет хорошо уяснила, что чем более успешен мужчина, чем представительнее выглядит, тем меньше хочет он видеть рядом с собой жену, способную составить ему конкуренцию. Не слишком радостная мысль, но это так.
— Вы оскорбляете меня, — холодно произнес Брюс. — Будь я женат, меня бы здесь не было. Я был бы с женой.
То, как он произнес это — с чисто мужской интонацией собственника, владеющего женщиной как вещью, — заставило Маргарет почувствовать обжигающую ярость, способную буквально захлестнуть ее.
— И готовить для нее? — спросила она, стараясь превозмочь столь бессмысленную реакцию на его слова.
— Не обязательно, — ответил Брюс, явно развлекаясь. — Я смог бы найти, чем еще заняться в кухне, если бы жена сочла, что приготовление ужина слишком скучное и примитивное времяпрепровождение.
Мышцы живота Маргарет невольно сжались — столь яркие картины промелькнули вдруг перед ее мысленным взором. И она попыталась сменить тему.
— Во всяком случае… независимо от того, что вы готовите, пахнет очень даже аппетитно.
— А на вкус будет еще лучше, — заверил ее Брюс, выкладывая пасту на тарелку и поливая соусом прямо из кастрюли. Соус, который он придумал на ходу, вышел удачным, особенно учитывая скудость наличествующих компонентов. Он поставил дымящееся блюдо перед Маргарет и сел напротив. — Теперь ешьте.
— Вам нравится отдавать распоряжения? — Но рот ее уже наполнился слюной, и Маргарет ничего не оставалось, как приняться за еду. И тут только она осознала, как же сильно проголодалась.
— Предпочел бы называть это рекомендациями.
— А вы снабжаете рекомендациями всех местных жителей? — сладким голосом осведомилась Маргарет, не переставая жевать.
— Местных жителей? С какой стати?
— А разве вы живете не здесь?
— У меня здесь ранчо, где живет моя бабушка.
Маргарет посмотрела на Брюса поверх вилки.
— А вы где живете?
— В Нью-Йорке.
— А, это меняет дело.
Брюс заметил, как молодая женщина снова напряглась. Она медленно доела пасту, молча отнесла тарелку к раковине и, повернувшись к нему спиной, тщательно вымыла.
— И почему это меняет дело?
Маргарет обернулась и зябко обхватила руками плечи.
— Я сразу подумала, что вы ведете себя чересчур учтиво для этих мест, — пояснила она. — Чересчур галантно.
— Я должен воспринимать это как комплимент?
— Можете воспринимать, как хотите, но это не задумывалось в качестве комплимента.
— То есть вы имеете что-то против учтивых и галантных мужчин? — Брюс встал и засунул руки в карманы. — Это случайно не имеет отношения к отцу Кэтти?
На какое-то мгновение между ними повисло напряженное молчание, но Маргарет заставила себя вежливо улыбнуться. В конце концов, этот человек приготовил ей ужин.
— Большое спасибо. Было божественно вкусно!
— Самые искренние слова за сегодняшний вечер. — Брюс медленно двинулся к ней, и, чем ближе подходил, тем больше Маргарет нервничала, пока он не остановился всего в нескольких дюймах от нее. Потом уперся руками о раковину и наклонился так близко, что их лица оказались совсем рядом. — Но вы не ответили на мой вопрос.
— А я и не собираюсь! — возразила Маргарет. — Моя жизнь вас не касается.
— Тогда, леди, вы прибыли в неправильное место. Поскольку я намерен докопаться до вашей сути — Брюс выпрямился и направился к двери, сказав через плечо: — Мы еще встретимся!
Сама того не понимая, эта женщина бросила ему вызов, а он не привык отступать.
Конечно, не было никакой необходимости ехать за продуктами в большой город, когда все можно было купить пусть в маленьком, но ближайшем от дома. Однако Маргарет испытывала совершенно нелогичное, но вместе с тем непреодолимое желание вновь насладиться ощущением, что никто тебя не знает и никому нет до тебя никакого дела.
Но через соседний городок проезжать все равно приходилось. И Маргарет, одним глазом посматривающей на карту, а другим — на дорогу, ничего не оставалось, как повернуть туда, где показываться ей совсем не хотелось.
Кэтти на заднем сиденье прилипла носом к стеклу в восторге от проносящегося за окном пейзажа. Она даже забыла о привычке сосать большой палец, хотя и сунула его в рот.
Маргарет вынуждена была признать, что пейзаж и в самом деле того стоит. От его красоты прямо дух захватывало. Но чем великолепнее была окружающая природа, тем сильнее молодую женщину тянуло в бетонные джунгли, в которых она провела все двадцать семь лет своей жизни. Постоянный уличный шум, недостаток чистого воздуха и необходимость выращивать цветы не в саду, а на балконе никогда не выглядели для нее столь соблазнительными.
